Впрочем,
не только байки, есть у него и притчи собственного толка.
Вот начинает он, скажем, отчаянными интонациями миниатюру
про папиного сынка:
«Это рази жизня?! Это де-ло ли, а?! - ругался казак,
получив сверток с двухнедельным сыном из рук пожилой
медсестры. Еще на что-то надеясь, спросил: «И долго
она тут лежать-то будет?». - «Ден десять, не меньше;
пендицит - это тебе не шутка», - ответила сестра и ушла
в здание больницы.
   «Да-аа!!!»
- приехал он утром проведать заболевшую жену с младенцем,
и вот тебе на - аппендицит, сына-сосунка забирай, а
куда с ним, его ведь титькой кормить надо... А фургон
полон арбузов, на базар надо, детей-то - еще шесть дома
сидят.
   Не
столько торговал, сколько бабу-роженицу высматривал.
Увидал, тоже с малым дитем, жалобно зазывать стал: «Бабочка,
Христа ради, покорми парнишку, арбузов вот возьми, исделай
таку божецку милость, а?!».
   Какая
женщина-мать откажет в этом?..»
   У
этого человека с обличием коренного казака прирожденный
дар рассказчика, причем широкую аудиторию обрел он лет
десять назад, по чистой и закономерной случайности,
как это завсегда у нас бывает с талантливыми людьми.
Вся его «литература» началась с написания родословной,
чтобы не забывали ее и дети, и внуки, и их потомки.
Включил туда и байки, слышанные от родителей и дедов.
И вот как-то двоюродный брательник, художник Сергей
Сайбель, взял эту родословную переписать, да вчитавшись,
и отнес рукопись тогдашнему редактору газеты «Надежда»
Юрию Баеву, ныне покойному. Из цикла опубликованных
рассказов «Зарубки» и сложилась впоследствии его первая
одноименная книжка. Немногим позже вышел в свет сборник
«На запольной реке», а в прошлом году появился и «Казачий
норов». Читаемы они не только в Приуралье - увезли их
беспокойные соотечественники в США, Канаду, Израиль,
Финляндию и Швецию, не говоря уже о Москве и Санкт-Перербурге.
   Особой
строкой вписано в его судьбу близкое знакомство с семьей
Шолоховых, связанных с Приуральем поистине кровным родством.
Кто не знает, что в Дарьинске, во время войны, жена
и дети писателя на время обрели свой второй кров. Бывал
Ялфимов с Михал Михалычем и Александром Михалычем Шолоховыми
в Братановском Яру, охотничьей заимке писателя за 300
километров от Уральска, наезжал по их приглашению в
Вешки, а один из его яицких рассказов опубликован в
журнале «Дон» не без рекомендации Михал Михалыча.
   А
что же сынок-то папин?
   «Насосался
казачок в тот день от всяких - и от чернявых, и от белокурых,
и от рыжих, впитывая, наверно, с молоком часть характера
каждой доброй женщины. Ничего, вырос. Вечная память
папане моему дорогому, хлебнувшему от торговли арбузной
и кормления моего. Вечная слава сердцу и груди материнской,
вскормившей род людской-человеческий».
   Года
четыре назад под впечатлением от его баек написал я
на одном дыхании стихотворение, в котором есть такие
строки:
   -А
ну, еще немножечко! - несется клич в народ.
   Заветная
гармошечка поет - не устает.
   Меха
и ноги трудятся, еще далек бивак.
   А
если кто отрубится, то скажут все: -Быват...
   И
зал гудел повально, и зал смотрел светло -
   Совсем
не театральное на сцене действо шло.
   А
чтобы не забыли о крепости корней.
   А
чтобы не набили за пазуху камней.
   И
чтоб со всех околиц, про что ни говори,
   Алела,
как околыш, хоть капелька зари.
   Хлебнувший
рыночного лиха, поторговав ширпотребом-барахлом, старается
рассказчик, чтобы ушли после его концерта люди с добрыми
лицами и смешинкой в глазах. А на сцене с ним, оборудованной
под курень, то ансамбль казачьей песни под руководством
Натальи Комаровой, то седобородые господа старики. Гуторят,
вспоминают, а то и чарочку, глядишь, примут для задушевной
кумпании. Сыплет главный затейник полузабытым говором
про то да про это, и никак не предположишь, что в задумке
у него этнографический серьезный очерк «Подворье уральского
казака XVIII- XIX веков» и что состоит он теперь на
службе в охране одной серьезной «гарнизации», без коня,
правда, но при оружии. Отчего ж не послужить обществу,
коли спрос на охрану возрос? Печально, конечно, бывает
иногда, но вызволяет его в такие минуты от невзгод и
напастей главная отрада - родная речь, хранительница
всех наций, вечно кормящая мать. |