На удивление тихо и незаметно прошел очередной день рождения героя Советского Союза Маншук Маметовой.

2 октября в 1922 году в далеком степном ауле Жаскус появилась на свет Маншук Маметова, которой через 22 года суждено было стать первой женщиной Востока, получившей высокое звание Героя Советского Союза. Но что мы знаем о нашей славной землячке?

На одной из площадей нашего города стоит памятник юной девушке, держащей в своих хрупких руках пулеметную ленту. Каждый день сотни людей проходят мимо, бросая беглые взгляды на металлическое изваяние. Теплыми вечерами молодые люди собираются на этой площади. Молодожены возлагают цветы к памятнику героине, правда это лишь дань моде. Но что знает о ней наша молодежь, кроме ее имени и звания? И кто сказал, что памятники не умеют разговаривать? Может, мы просто не умеем их слушать. Так пусть сегодня, хоть и мысленно, состоится наш диалог.
- Маншук, вы…
- Ирина, мы же почти ровесницы! Давай перейдем на ты, к чему эти формальности?
- Хорошо, хотя мне немного неловко. Вы, извиняюсь, ты ведь наша землячка. А где именно ты родилась?
- Я родилась 2 октября в 1922 году в ауле Жаскус Урдинского района Уральской области. Жаскус в переводе означает «молодая птица». Мама рассказывала, что, едва научившись ходить, я уже умела ездить верхом на коне. Когда весной пригревало солнце, и семья выезжала на джайляу, меня сажали на верблюда, на мягкие кошмы поверх сложенной юрты, и я, крепко ухватившись руками за веревки, училась познавать нашу степь.
- У тебя очень редкое и красивое имя, а что оно означает и кто подарил его тебе?
- При рождении мне дали имя Мансия, но когда я была совсем маленькой, говорят, была очень юрким и подвижным ребенком. И мама ласково называла меня «Моншагым», что в переводе на русский язык означает – «моя бусинка». Но я не умела правильно выговаривать слово «моншагым» и говорила «маншук». Так я стала Маншук и никогда не соглашалась, когда меня на фронте называли русским именем, например, Машей, поправляя, что я - Маншук!
- Расскажи какой-нибудь интересный случай из своего детства…
- Тогда мы жили в Семипалатинске. Отец занимал руководящую должность в сфере здравоохранения. Однажды, на прогулке с воспитательницей детского сада, мы увидели китайца, который заставлял мальчика лет пяти выполнять различные сложные, порой практически немыслимые акробатические трюки, за что прохожие давали деньги. Но, увидев милиционеров, китаец скрылся, бросив мальчика на улице. Детсадовцы взяли его с собой в свою группу. Но он не мог жить в детском саду, я привела его к нам домой, и этот мальчик жил у нас вплоть до отъезда из Семипалатинска в 1932 году.
- Когда вы приехали в Уральск, что больше запомнилось?
- В 1932 году мы приехали в Уральск. Сюда, будучи врачом, был направлен мой отец, Ахмет Маметов. Во время экскурсий в пионерском лагере по берегам рек Урала и Чагана я многое узнала о легендарном командире Василии Ивановиче Чапаеве. А после перечитывала по несколько раз отрывки из книги Фурманова. Не скрою, моим кумиром была Анка-пулеметчица. Мне очень нравилось ее бесстрашие. Только сейчас все опошлили, придумали много всяких грязных анекдотов…
- Маншук, ты еще когда-нибудь возвращалась в свой родной аул, в котором родилась?
- Да, перед отъездом из Уральска в 1934 году мы с мамой, а ее звали Амина, побывали, в тех краях, где я появилась на свет. Тогда мне было почти двенадцать лет. Мне предложили принять участие в скачках вместе с аульными ребятами. Я согласилась и даже в числе первых пришла к финишу. В качестве приза мне преподнесли плетку. На ней я поставила год состязания. Здорово мы тогда повеселились.
- Где пришлось учиться до войны?
- Я закончила 7 классов алматинской средней школы, затем училась на рабфаке и поступила в медицинский институт, одновременно работая личным секретарем заместителя председателя Совнаркома Казахской ССР. По нынешним меркам это офис-менеджер заместителя премьер-министра Республики Казахстан. Вот так из маленькой смуглой аульной девчонки с поцарапанными коленками я превратилась в столичную девушку.
- А о чем мечтала эта девушка?
- У меня была заветная мечта – побывать в Москве, пройти по Красной площади, посетить мавзолей Ленина. И вот это свершилось! Почти… Меня пригласили в Москву на парад физкультурников, где я должна была принять участие как член сборной Казахстана по стрельбе. Парад намечался на июль 1941 года. Я не могла дождаться дня отъезда, казалось, что дни тянутся очень медленно. Но этой прекрасной мечте не суждено было сбыться – началась война.
- Решение уйти на фронт пришло сразу или были какие-нибудь колебания?
- Нет, я сразу решила стать добровольцем. 27 июля 1941 года написала заявление следующего содержания: «Я, Маметова Маншук, родилась в 1922 году в семье крестьянина-бедняка. В данное время родители умерли. Я окончила рабфак и сейчас работаю личным секретарем заместителя председателя Совнаркома. Хочу Вас просить, чтобы Вы направили меня на фронт вместе с братьями и сестрами для уничтожения фашистов. И так как у меня нет ни брата, ни сестры, поэтому прошусь сама. Прошу просьбу удовлетворить. Комсомолка с 1939 года».
- И как быстро удовлетворили эту просьбу?
- Шли недели, месяцы. Война длилась уже год. Но я не теряла времени даром. Прошла всеобуч по военной подготовке, получив высокие оценки по всем видам стрелкового оружия. Попутно окончила курсы медсестер. Но долгожданное разрешение получила только на излете лета 1942-го. Как ни рвалась на передовую, меня оставили писарем в штабе. Вот уж угнетало меня это! Все в бой, а ты стучи на машинке. Затем направили медсестрой в полевой госпиталь. Но я не расставалась с идеей стать пулеметчицей.
- Я знаю, ты уходила на фронт с длинными красивыми волосами, которыми все восхищались…
- О, мои косы! Это бабушка заставила меня их отрастить. В детстве она их мыла и смазывала какими-то душистыми маслами, а когда волосы подсыхали, долго-долго расчесывала. Она, словно хороший садовник выращивает свою яблоню, растила мои волосы, внушая мне, что длинные волосы делают женщину красивой и нежной. Обрезала я свои косы перед принятием присяги. Это было в Подмосковье, где мы закончили обучение в военной роте и ждали распределения на фронт. Конечно, жалко было, но ухаживать за такими длинными волосами на войне было просто невозможно.
- Как встретили тебя на фронте?
- Так как я была единственной девушкой в батальоне, каждое мое желание, любой каприз ребята выполняли немедленно. Были даже подарки – белый-белый тулуп и новые валенки, именно моего размера. Говорят, я выглядела как снегурочка. А комиссар Сактажан Баишев подарил свою любимую книгу «Лирика Абая». Бойцы подшучивали надо мной, мол, какая польза от такого маленького санинструктора, в сорок с небольшим килограммов вместе со всей армейской амуницией? Я не могла представить, что свою двадцать первую зиму буду встречать так далеко от дома.
- Приходилось много раз выносить раненых с поля боя. А не страшно было – война, кровь, смерть?
- Конечно, было страшно, но при виде раненых мое сердце разрывалось от жалости, и все свое свободное время я отдавала уходу за ними. Мне очень пригодились знания, полученные в институте и на курсах медсестер. Темные ночи, часто в условиях боя и бомбежки, вместе с другими девчонками я проводила в полевом госпитале. Тихонько, полушепотом раненые бойцы рассказывали нам о своих самых сокровенных мыслях, при тусклом свете свечи диктовали письма родным и друзьям.
- На войне как на войне. Какими были суровые будни того времени?
- В боях за Великие Луки, которые мы называли «Великие Муки» было действительно тяжело. Представь, все это время лица мужчин не знали бритвы, а наши глаза – человеческого сна. Не раздевались и не разувались, не выпускали из рук оружие. У многих прохудились валенки и кирзовые сапоги. Солдаты выходили из положения как умели – дырку в валенках затыкали пучком соломы или портянкой, а оторвавшуюся подошву сапог привязывали проволокой. Шинели, тулупы, ватные телогрейки были прожжены, пробиты пулями или разорваны осколками. Но страшнее всего было осознавать свою беспомощность, когда погибает от ран твой товарищ, и ты не в силах ему помочь.
- А как все же ты добилась перевода в стрелковую часть?
- Когда я освоила пулемет, командир назначил проверку. Ночью я никак не могла заснуть, ведь назавтра решалась моя судьба. То мне казалось, что я хорошо пройду проверку, и тогда на душе пели жаворонки. То я, как наяву, видела свою мишень, пробитую где-то сбоку, и тогда сердце сжималось в тоске и тревоге. Но когда настало утро и я в строю других бойцов заняла исходную позицию, спокойствие и уверенность сменили все ночные сомнения. Я смотрела на мишень и видела фашиста. А если перед тобой враг, ты не можешь, не должна промахнуться! Ни одна пуля не прошла мимо. Потом начались фронтовые будни: разведка, перестрелка, небольшие стычки. Я не расставалась со своим «максимом». В те дни написала домой: «Нахожусь на передовой с пулеметом. Зорко слежу за фрицами. Ночью почти не приходится спать. Отдыхаем днем. Сейчас жизнь пошла веселая, ведем расплату с фашистами огнем своих орудий. Если не ошибаюсь, то на этих днях пойдем дальше вперед...»
- Расскажи о Нуркене Кусаинове. Говорят, о вашей любви ходили по фронту легенды.
- Ах, милый мой Нуркен, о нас знали все и все были рады за нас, оберегали нашу любовь, потому что она как бы поэтизировала нашу тяжелую действительность. Познакомились мы на поле боя, когда я перевязывала ему раны, да и к тому же смогла отразить из его пулемета фашистскую атаку. Кстати, именно после этого случая я смогла добиться перевода в пулеметный расчет. А перед последним боем нас направили в разные батальоны. В последний раз мы встретились под раскидистым дубом. Шел дождь, было сыро, мы были промокшие, но такие счастливые. Нуркен достал из всех карманов по плитке шоколада и отдал мне. Мы сидели прямо на земле, у ствола дуба, ели шоколад и мечтали о том, что будет с нами после войны. Но мы погибли с ним в один день…
- Как же так случилось, что ты не сумела уберечь себя?
- Это произошло 15 октября 1943 года. Шли ожесточенные бои за старинный русский город Невель. Фашисты цеплялись за каждый куст, за каждую высоту. Они то и дело бросались в контратаку. Тогда у меня была одна-единственная мысль - помочь подразделению продвинуться. Надо было во что бы то ни стало захватить высоту, господствующую над местностью. Это решало исход боя. Гитлеровцы открыли бешеный огонь из минометов. Взрывной волной опрокинуло пулемет. Меня ранило. Я лежала на сырой земле. Холод освежал пылающую голову. Приподнявшись, увидела немцев, они ползли ко мне, кричали и стреляли. Охватившая меня ярость заглушила боль. Но я ждала: пусть фашисты подползут ближе. Потом, схватив из последних сил пулемет, вытащила его на открытую позицию и полоснула огнем. Враги отхлынули. А потом меня вновь ранило, стало темно и тихо…Меня похоронили в городе Невель на центральном воинском кладбище.
Я стою рядом с памятником Маншук Маметовой и держу за ручонку своего малыша. Ярослав умеет сидеть верхом только на игрушечной лошадке, а настоящего коня видел только один раз за свои два с половиной года жизни. Обычно шаловливый сынок притих, словно прислушиваясь к моему диалогу с Маншук.
- С Днем рождения, Маншук! Я знаю, что ты меня слышишь. Как символично – ты очень любила детей, и теперь вокруг тебя на площади всегда резвится ребятня, олицетворяя собой будущее нашей страны и то, что своим подвигом ты подарила им мир на родной земле… Мы всегда будем помнить тебя, наша милая Маншук!

Ирина МАРТЫНОВА
При подготовке материала были использованы
сведения дома-музея М. Маметовой, а также различные публикации