Антон Михайлович Билоцкий родился в 1935 году на Украине, в селе Струцовка Коростышевского района Житомирской области. В три года он лишился отца, которого в 1938 году необоснованно обвинили в том, что он якобы являлся участником так называемой «польской военно-повстанческой организации», занимался вредительской деятельностью, срывал выполнение госзаданий по мясопоставкам и денежным платежам по селу, за что был приговорен к расстрелу. Место захоронения Михаила Билоцкого так и осталось невыясненным. Лишь в 1958 году он был реабилитирован посмертно. Антон Михайлович остался с матерью, Антониной Леонтьевной, работавшей в местном колхозе. Первые годы войны обошли стороной их родное село, и только 2 июня 1943 года Струцовка подверглась нападению фашистских захватчиков, которые спалили почти все село и хотели полностью уничтожить его население. Однако это намерение привели в исполнение лишь частично. По воспоминаниям Антона Михайловича, жителей села, в том числе и его с матерью, на грузовых машинах доставили в районный центр, выбрали среди них двадцать семь самых старых и нетрудоспособных и на глазах у всех сожгли в запертой хате. Остальных отправили в Житомир, где расформировали по вагонам, идущим в Германию. Антона с мамой доставили в немецкий концлагерь города Оберхаузен. «Жили мы там в деревянных бараках с трехъярусными нарами, в каждом из которых помещалось более 20 человек, - рассказывает Антон Михайлович. -       Вместе с нами там находились пленные итальянцы и французы, в основном молодежь. Всех более или менее трудоспособных с утра увозили на работу. Пленные вкалывали весь день на заводе или очищали окрестности от последствий бомбежек, которые над территорией концлагеря часто устраивала американская и английская авиация. Питались очень скудно, в основном жидкими похлебками и вареной брюквой.    Бывало, привезут немцы мешок брюквы, вывалят прямо на землю. Голодные дети сразу набрасываются на еду, а полицаи стоят рядом, смеются и фотографируют. Итальянцам и французам в этом плане было легче: им регулярно доставляли гуманитарную помощь работники Красного Креста».
   Бежать из лагеря никто не пытался. Его территорию окружала колючая проволока, находившаяся под высоким напряжением. Лишь однажды, вспоминает Антон Михайлович, шестеро молодых парней под покровом ночи предприняли попытку выбраться за пределы лагеря. Она закончилась для них смертью от электрического тока. Бывший узник вспоминает случай, когда он и два его сверстника, вконец изголодавшись, уговорили пожилого полицая отпустить их в город на поиски пищи.       Пожалевший ребят немец отпустил их с условием обязательного возвращения через три дня, когда он снова заступит на дежурство у ворот лагеря. В городе ребята ходили по домам и собирали у местных жителей еду. Кто-то жалел малолетних детей, а кто-то, догадываясь, что перед ними пленные из лагеря, просто-напросто закрывал дверь, а то и пинком выпроваживал со двора. Пока ребята добывали себе пропитание, в концлагере обнаружили их отсутствие, и когда по истечении трех условленных дней они вернулись обратно, их жестоко избили резиновыми дубинками. «С тех пор, - говорит Антон Михайлович, - никто из нас и не помышлял выбраться за пределы лагеря».
   Всех детей немцы возили в «школу» - двухэтажное здание в пятидесяти километрах от лагеря в лесной полосе, где обучали их русскому языку, а также ежедневно брали кровь. Какие цели этим преследовали фашисты, Антон Михайлович до сих пор не знает. «Возможно, хотели проводить на нас эксперименты», - предполагает он. По его словам, особых издевательств немцы не учиняли, но были случаи, когда эсэсовцы насиловали молодых девушек, а пытавшихся заступиться избивали на месте.       Семейных не трогали, поэтому молодежь старалась обзаводиться семьями, чтобы оградить себя от фашистского произвола.
   Долгожданный день освобождения наступил в апреле 1945 года. Американские войска штурмом атаковали концлагерь и всех не успевших скрыться полицаев зарезали прямо на месте. Освобожденным узникам было предложено выбрать любое место для дальнейшего проживания. У Антона Михайловича с мамой раздумья были недолгими – они вернулись в родное село. В полностью сгоревшей Струцовке они в течение двух лет жили в погребе, спасаясь от голода свекольной ботвой и другими «дарами» своего огорода. Только в 1947 году им удалось улучшить свои жилищные условия, построив небольшой домик. В Струцовке Антон Михайлович закончил семилетнюю школу, после чего попробовал поступить в Киевское летное училище.       Дело уже шло к зачислению, однако пришедшая на него из сельсовета характеристика, в которой упоминалось и о его репрессированном отце, разрушила мечту о небе. «Не прошел по конкурсу», - так Антону Михайловичу официально пояснили причину его отчисления. Пришлось снова вернуться в село и работать в колхозе. В 1954 году пришла повестка в армию. Отслужив положенные два года в Севастополе, он изъявил желание сверхсрочно продолжить свою службу. Однако биография отца снова подвела его – сыну «врага народа» в Вооруженных Силах места не оказалось. Снова Струцовка, работа в колхозе. Пока однажды знакомый не посоветовал ему переехать в Уральск. Разведав обстановку, сняв квартиру и устроившись на работу в нашем городе, Антон Михайлович вернулся в село, женился и в 1959 году уже окончательно перебрался вместе с женой Ольгой Грибовской в Уральск. Семнадцать лет он проработал в строительно-монтажном управлении «Казсвязьстрой» водителем на буровой машине, а затем еще двадцать лет занимался перевозкой грузов в «Автоколонне № 2555». В 1962 году Антон Михайлович получил двухкомнатную квартиру, в которой живет и по сей день.
У бывшего узника есть сын Валерий, который проживает в Тольятти, дочь Людмила, работающая в одной из уральских строительных организаций, и трое внуков, два из которых живут с отцом в Тольятти, а младший, Денис, закончил в этом году школу в Уральске.
   С 1996 года Антон Михайлович находится на заслуженном отдыхе. Он приравнен к участникам Великой Отечественной войны и имеет право на льготы, установленные Указом президента Казахстана от 28 апреля 1995 года. В 1998 году ему выдали удостоверение, подтверждающее это право. Однако в 2003 году в связи с перерасчетом пенсий всех казахстанских бывших узников концлагерей, в том числе и его, лишили этих льгот, заменив их денежными компенсациями, несмотря на то, что удостоверение является бессрочным и дает право его обладателю пользоваться законными льготами пожизненно. Антон Михайлович жалуется, что на удостоверение никто не обращает внимания – ни коммунальщики, ни контролеры в общественном транспорте. Помимо этого ему как бывшему узнику давно уже не оказывается положенная денежная помощь из Германии. Антон Михайлович поддерживает тесную связь с тремя уральцами, побывавшими вместе с ним в том же концлагере. Это Иван Дунько, Надежда Решетник и Нина Белова. Совместно с ними он написал и отправил этой весной письмо депутату мажилиса от нашей области Елене Тарасенко с просьбой разобраться с вопросом о льготах, но ответа пока не получил.
   Сейчас в Казахстане проживает около полутора тысяч бывших малолетних узников концлагерей. С каждым годом их становится все меньше. Не их вина, что они не смогли помочь стране на полях сражений и в тылу, а волею судьбы вынуждены были терпеть унижения в фашистском плену. Они заслуживают не меньше уважения и внимания, и отворачиваться от их проблем общество не вправе.

Дмитрий ТЕРЕЩЕНКО

ПОЛВЕКА - КАК ОДИН МИГ

   9 июня 2005 года в «Надежде» была опубликована статья «Зигзаги судьбы», в которой рассказывалось о Юлии Петровне Саутер. Неожиданно эта тема получила продолжение – к нам в редакцию обратилась Анна Алексеевна Немолочнова. Прочитав статью, она узнала в героине репрессированную Юлию Саутер, жившую в их семье с августа 1941 по декабрь 1942 года. А было это в мясосовхозе «Оралтюба», что располагался в Джамбейте.
   - Купив свою любимую газету, я увидела фотографию Юлии, которую не видела уже много лет, - говорит Анна Алексеевна. - Кажется, будто я опять вернулась в то далекое военное время. В ту пору мне было тринадцать. Отец ушел на фронт, а нас у мамы осталось пятеро. Юля стала нам старшей сестрой.
   Анна Алексеевна вспоминает, как в 1941 году вырос богатый урожай, а убирать его было некому - мужчины ушли на фронт, остались лишь одни старики, женщины и дети. Все работали, не жалея сил, стараясь приблизить Победу.
   - С Юлией ездили на быках на ферму за соломой, - продолжает рассказывать женщина. - Особенно тяжело было зимой, когда снег быкам по брюхо, а нужно сначала разгребать снежные завалы, чтобы надергать полный воз сена. Жили мы очень бедно. Была у нас одна коровенка на семь человек, а Юлю мы тоже считали членом своей семьи. Чтобы нам не умереть с голоду, летом братишка Женя ходил в степь ловить сусликов, а мама из них готовила еду. Тогда казалось, нет на свете ничего вкуснее. Так мы и жили большой дружной семьей. А зимой 1942 года Юлечка смогла добиться разрешения уехать к родным в Кокчетавскую область, и наши пути разошлись. Снова встретиться нам удалось только в 1951 году, с тех пор мы больше не виделись…
   Вечером того же дня мы связались с Юлией Петровной Саутер и сообщили неожиданную весть.
   – Я и не думала, что такое возможно! - воскликнула героиня предыдущей статьи. - Мне до сих пор звонят коллеги и друзья и сообщают о выходе статьи, ведь ваша газета пользуется большой популярностью. Но о том, что меня ищет Анечка, я даже и не мечтала. Часто вспоминаются те страшные, но вместе с тем счастливые годы, когда мы были молодыми. Семья была очень хорошая, я и не чувствовала себя чужой, со мной делились последним куском хлеба. Очень надеюсь на долгожданную встречу: мы так давно не виделись. Спасибо вам за такую радостную новость.
   Мы очень рады, что «Надежда» объединяет людей и приносит им радость. В одном из следующих номеров мы расскажем о встрече двух подруг, не видевшихся 54 года.

Елена ГРИГОРЬЕВА