В наши дни в далеком Киеве в музее Шевченко тысячи людей проходят перед этим чудесным произведением художника - картиной под названием «Аджи-Бай».
Закончилось первое лето плавания. Почти весь состав экспедиции остался для камеральных работ на зимовку в Кос-Арале.
    В жизни и творчестве Шевченко остров Кос-Арал занимает особое место: одних только поэтических произведений об этом острове насчитывается более восьмидесяти! Не меньше и рисунков. А сколько дум здесь передумано, сколько людей познано, сколько горя пережито!         Но и новая дружба найдена.
    Казахи большими кочевыми группами прибыли на Кос-Арал на зимовку. Возникли аулы с многочисленными стадами. Шевченко внимательно всматривался в жизнь и быт кочевников.     Даже к верблюдам поэт был неравнодушен, – имеется более полусотни картин с их изображением, сделанных во время Аральской экспедиции.
    «Зиму я проживу здесь, на острове Кос-Арал, - писал Бутаков. - Мне бы очень хотелось выучиться по-татарски (читай: по-казахски – авт.)… Немножко-то мы смыслим, прихрамывая на обе ноги, да мало».
    Упоминание Бутакова о намерении выучить местный язык, думается, подтверждает реальность существующего среди казахов предания о том, что Шевченко ходил к ним на зимние стойбища и учил детей русской грамоте, читал им книжки, а они в свою очередь приобщали его к своему языку. Поэту очень хотелось освоить казахский язык хотя бы элементарно, ведь ему постоянно приходилось общаться не только с взрослыми, но и детьми, изображение которых заняло в его творчестве значительное место.
    Действительно, Шевченко фиксировал все увиденное им в степи. В письме родственникам Бутаков описывает один случай: «Недавно было у нас развлечение, каких лишена ваша Европа… тигровая охота… Киргизы называют его джульбарс. Летом… он съел одного киргиза, зарезал (так здесь выражаются) четырех волов, лошадь. Мы собрались в числе человек 45 и сделали облаву… Потом охотники окружили густой камыш, где притаился зверь, а стрелки открыли пальбу. Когда он выскочил, один солдат попал ему в бок, а тигр прыгнул назад, в камыш... А когда вновь выскочил, тот послал пулю прямо в лоб. Удар был так хорош, что тигр как был, так и остался, прилегши на передние лапы. То был настоящий королевский тигр – с ярко-оранжевой шкурой, с черными полосами, необыкновенно жирный и длиною в 6 футов 4 дюйма от морды до начала хвоста. Шевченко попросил не трогать зверя, пока не сделает рисунка».
    Позже с карандашной зарисовки был сделан отличный акварельный рисунок. Если принять во внимание то, что уже в 1900 году люди забыли о существовании этих величавых и независимых властелинов степного края, то акварель Шевченко – чудесный памятник когда-то существовавшей жизни на Арале.
    Шкуру Бутаков отдал на выделку одному знакомому казаху, а голову джульбарса повесил у себя над кроватью. На зубы зверя страшно было смотреть, но хозяин гордился трофеем. Через некоторое время пришел к нему местный казах с необычайной просьбой – отдать ему зубы джульбарса.
    - Зачем они тебе?
    - У меня есть катын жукти (читай: беременная – авт.), ее мучают шайтаны, и ей нужно носить на шее зуб джульбарса, чтобы шайтаны покинули ее…
    - Кто тебе сказал такую глупость?
    - Баксы сказал, он знает.
    Бутаков не захотел расстаться с зубами зверя, но ему очень захотелось увидеть баксу – шамана-знахаря. Тот приехал, показал несколько фокусов, примитивных и скучных. Присутствовавший Шевченко сказал, что это крайне грубая работа, лишенная какой-либо выдумки, что на Украине знахари тоже небогаты на фантазию, но они не так невежественны и в известной мере поэтичны: читают четверостишия, напевают что-то и так далее. Тем не менее баксы привлек его внимание. Вот что писал Шевченко в письме своему другу на Украине Андрею Лизогубу: «Послал бы вам вид Аральского моря, но такое никудышнее, что не дай боже! тоску еще наведет... Шлю вам киргизского Баксу, или по-нашему Кобзаря. Если найдется какая-нибудь добрая душа, то пусть купит».
    Неволя страшна не только тем, что сама по себе смертельна. Для Шевченко она была невыносимой и одиночеством, и душевной изолированностью, и глухой средой. С кем поделиться думами, переполнившими душу, «как жить на свете в цепях, в далекой стороне»? В этих условиях Шевченко находил в изобразительном творчестве удовлетворение, прежде всего в процессе его созидания. В письме княгине Варваре Репниной он пишет: «Много есть любопытного в киргизской степи и в Аральском море, но вы знаете давно, что я враг всяких описаний, и потому не описываю этой неисходимой пустыни. Лето проходило в море, зима в степи, в занесенной снегом жуламайке, вроде шалаша, где я, бедный художник, рисовал киргизов и между прочим, нарисовал свой портрет, который вам посылаю как память обо мне, несчастном вашем друге».

Бисен ЖУМАГАЛИЕВ
(продолжение следует)
На рисунке:
Казахская стоянка на Кос-Арале