В конце марта в ходе официального визита в Казахстан президента Польши Леха Качиньского состоялось событие, напрямую касающееся нашей области. Аким ЗКО Нургали Ашимов провел переговоры с маршалэком Куявско-Поморского воеводства Пиотром Солбецким. В итоге было подписано соглашение о межрегиональном сотрудничестве между Западно-Казахстанской областью и Куявско-Поморским воеводством, которое предусматривает широкое развитие взаимовыгодных побратимских связей как в торгово-экономической, так и научно-технической и культурной сферах.
А когда зародились отношения между Казахстаном и Польшей, что раньше связывало наши страны? Ответ на эти вопросы можно узнать из очередного исследования нашего давнего автора Бисена Жумагалиевича Жумагалиева.

В казахские степи по воле царского правительства в XIX веке были отправлены в ссылку и на поселение тысячи поляков. Участники нелегальных студенческих организаций, вооруженных выступлений 50-х и 60-х годов, а многие из них не смирились с каторжной судьбой, стали проявлять живой интерес к местному населению, его языку, культуре и быту. Архивные документы свидетельствуют, что польские ссыльные внесли существенный вклад в геологическое, геофизическое изучение Казахстана. Среди ссыльных были также поэты, писатели, художники. Они сыграли значительную роль в развитии общественной мысли в Казахстане, поведав Европе о доселе неведомых бескрайних степях.
А ведь казахско-польские отношения уходят в глубь времен.
В начале XIII века Европа имела туманное представление о землях, лежащих к востоку от Каспийского моря. А о них ходили легенды. Через перевалы Памира в Хорезм, Бактрию, Индию и Сирию со II века до нашей эры вел знаменитый Шелковый путь. Его процветание ознаменовалось завоеванием Азии тюркскими племенами. После них монгольские вооруженные отряды дошли до Силезии и берегов Адриатики. Смертельный страх охватил весь христианский мир.
И вот папа римский Иннокентий IV решил разведать сердцевину Азии, откуда прибыли прекрасно организованные воины. С этой целью он послал к монгольскому хану дипломатическую миссию, в состав которой входили два монаха – итальянец и поляк. Джованни да Пиан дель Карпини и Бенедикт, который вошел в историю как Бенедиктус Полонус. Именно этим двум путешественникам мир обязан старейшим описанием земель, на которых в те времена жили предки современных казахов.
Этногенез казахов сложен. Они выделились из тюркских племенных союзов в ХІ–ХІІІ столетиях. А значит, новая национальная общность начала складываться именно в то время, когда папская миссия пересекала Казахстан в его сегодняшних границах. Непосредственными предками казахов считаются кипчаки, которые жили на территории сегодняшнего Казахстана в ХІ веке. В Европе их называли куманами, на Руси – половцами, основой хозяйства которых было кочевое скотоводство. Поэтому их западные орды завладели степными пространствами на юге Европы.
Многие половецкие ханы породнились с русскими князьями. В 1223 году половцы вместе с Русью в исторической битве на реке Калке пытались отбить нападение монголов, стремящихся в Европу.
Монголы завоевали земли кипчаков в первой половине ХІІІ века, а значит, во времена, непосредственно предшествующие экспедиции папских дипломатов за реку Урал, которая тогда называлась Яиком и является границей между Европой и Азией. На бывших землях кипчаков монголы создали государство, называемое Золотой Ордой. Возглавил его хан Батый, внук Чингисхана.
Сначала Золотая Орда занимала пространство от Иртыша до Урала. Затем дошла до Волги, закрепилась в предгорьях Кавказа, овладела Крымом.. Население Золотой Орды было неоднородным. В числе прочих в его состав входили предки казахов. Когда Бенедикт Поляк вместе с Джованни дель Карпини отправлялся в историческую экспедицию, хан Батый находился на Волге, в местности Большой Сарай, к северу от Астрахани.
Бенедикт Поляк и Джованни да Пиан дель Карпини проехали по степям Кумании, простиравшихся между Днепром и Волгой, и появились в лагере Батыя 4 апреля 1246 года. При дворе хана они провели четыре дня. Сложили к его ногам 40 бобровых и 80 барсучьих шкурок, а взамен получили переводчиков и проводников. В дальнейший путь они отправились, полные опасений, не на смерть ли едут. Ведь вскоре они должны были попасть в места, где не был еще ни один человек из Западной Европы.
Покинув стоянку хана Батыя, Бенедикт Поляк и Джованни проследовали через сегодняшний Западный Казахстан. Они отметили, что через великую степь движутся еще быстрее, чем до сих пор, меняя лошадей 5-7 раз в день. Вот фрагмент их необычайно скрупулезного описания климата и растительности степей:
«В некоторых местах растет немного деревьев, но остальной край совершенно лишен лесов… Воздух в этих краях тоже совершенно неумеренный. В середине лета случаются сильные громы и молнии… Случаются также такие могучие бури с сильными ураганами, что иногда люди не могут удержаться на лошадях. Зимой никогда не идет дождь, только летом, хоть в таких малых количествах, что иногда его едва хватает, чтобы прибить пыль или увлажнить корни трав. Выпадает там часто и град. Летом то вдруг становится безмерно жарко, а потом – снова внезапно – нестерпимо холодно».
Оба путешественника отличались наблюдательностью. Быт кочевников, живущих в юртах, они представили так:
«Их жилища округлые, ловко сделанные из лозы и палок в виде шатра. Но на их вершине, посередине, есть отверстие для входа дневного света и выхода дыма, так как внутри шатра всегда находится костер. Стены покрыты войлоком, двери тоже сделаны из войлока. Некоторые из этих шалашей могут быть быстро разобраны и снова собраны, а перевозятся они на спинах животных… И куда бы кочевники ни направлялись, на войну или куда-нибудь еще, они перевозят свои шалаши с собой. Они очень богаты скотом, таким, как верблюды, волы, овцы и козы Они считают, что у них больше жеребцов и кобыл, чем во всем остальном мире».
…Миновав Аральское море, путешественники въехали на земли Хорезма, края высокой цивилизации, опирающейся на развитое сельскохозяйственное производство. Феодальное Хорезмское государство, которое существовало около 1500 лет и простиралось до Сыр-Дарьи, в 1220 году пало под напором войск Чингисхана. Бенедикт Поляк и Джованни дель Карпини привели названия нескольких разрушенных и опустошенных городов, мимо которых они проезжали. Это были Янгикент, Орнас и Бархин.
Выбравшись, наконец, из степных просторов и еще недавно пульсирующих жизнью речных долин, европейцы увидели перед собой северные склоны гор Тянь-Шаня и Алатау, ныне определяющие границу Казахстана и Китая. Через перевал, называемый Джунгарскими воротами, они въехали в Монголию.
Обратный путь обоих путешественников снова лежал через земли сегодняшнего Казахстана. Они отправились в дорогу 13 ноября 1246 года, а 9 мая 1247 года во второй раз оказались в ставке хана Батыя. Конная езда в зимнее время была значительно более трудной. Только поездка через Казахстан заняла у них полгода...
В 1965 году группа американских ученых из Йельского университета обнаружила и опубликовала неизвестную до тех пор средневековую рукопись, содержащую реляцию об экспедиции итальянца и поляка. Все ученые, которые занимались исследованиями отчетов, единодушны в том, что Бенедикт Поляк и Джованни дель Карпини дали первые в европейской литературе сведения о далеких, неизвестных краях Азии, в том числе о землях сегодняшнего Казахстана.
Кароль Любич Хоецки был первым польским мемуаристом со времен монаха Бенедикта Поляка, который описал казахов и их земли. Путешественников разделяют более 500 лет, но жизнь казахов за это время мало изменилась. Хоецки, краковский шляхтич, был Барским конфедератом, оборонял осажденный российскими войсками Вавель. Попав в плен, он оказался в драгунском полку, квартировавшем в Омске. Его записки были опубликованы в 1789 году в Варшаве и годом позже переизданы. В 1864 году эта реляция (описание) была включена в опубликованный в Хелме сборник «Дневники поляков о пребывании в Сибири», где она фигурирует как «Неволя Кароля Любич Хоецкого 1767-1776».
Кароль Любич Хоецки дал общую географическую картину пространств, заселенных казахами, записывая свои наблюдения о жизни и хозяйстве кочевников и обычаях экзотического для него народа.
Союз филаретов, во главе которого находился студент Виленского университета Томаш Зан, представлял собой тайную патриотическую организацию польской молодежи. За деятельность в ней он был заключен в тюрьму и приговорен к пятилетнему изгнанию из Вильно, а в 1824 году выслан в Оренбург. Там он самостоятельно овладел основами естественных наук, в особенности геологии и метеорологии. В 1827-1837 годах он совершил многочисленные исследовательские поездки в казахские степи. Казахи называли его «искателем камней». Он собирал не только образцы минералов, его также интересовали ботанические и энтомологические экспонаты. Его коллекции привлекли внимание властей, которые поручили ему создание природоведческого музея в Оренбурге.
Зан оставил после себя больше десятка работ по геологии и картографии. У него не было литературных амбиций, хотя поляк очень интересовался фольклором жителей местных степей. Упоминания о Казахстане рассыпаны в его письмах, часть которых была опубликована в 1863 году в Кракове под заглавием «Жизнь и корреспонденция Томаша Зана». Они попали и в «Семейную хронику», которая печатала их в 1883-1885 годах. Только в следующем столетии в Вильно вышли отрывки из дневников бывшего студента естественно-математического университета этого города, под титулом «Из изгнания. Дневник лет 1824-1832».
18 декабря 1834 года Томаш Зан писал в Варшаву, графу Каролю Ходкевичу:
«Я прирос к коню, терпел все неудобства, питался куртом, спал на голой земле. Днем проезжал рытвины и горы, а по ночам обдумывал все мои давнишние и новые наблюдения о камнях и преображениях земли... Я познал эту глубокую тишину безлюдного пространства, висящего между землей и небом, это состояние интеллектуального бытия, в котором нет ни памяток, ни надежды; эту жизнь сокола (кигийрук), который перелетает от ущелья к ущелью, и сайгака (сайга – степная антилопа), который перебегает от источника к источнику...
Я ехал... пока не подводили погода и здоровье. Снег и бураны выгнали меня из степи... Из всего этого я извлек такие черты киргизского характера. Это народ, находящийся в эпохе молодого бытия, у него есть достоинства барака, коня и верблюда, стада, которое он пасет и которым питается, запальчивый и боязливый, выносливый и легковерный, почитающий власть и алчный, суеверный и праздно-ленивый. У него воображение живое, но не порывистое. Многие юноши и девушки обладают способностью импровизации. Такой песней Уллемезы Юсуп (видимо, сын Нуралы хана) меня почтил: «Чудо неслыханное объявилось в наших степях. Ташкарган (казахское слово Тасќараєан – искатель камней) хорошо послужил царю: в одном камне кусок золота. Как не воспеть такое усердие и такой кусок? Ташкарган находит золото, о котором не знали даже наши благословенные! Царь будет доволен, а наши святые возьмут его под мышки и вознесут вверх».
Зан нашел золотоносные места с восточной стороны Уральских гор и изучил процентное содержание золота. В этом письме он похвалился: «Тринадцать проб золота, добытых на пространстве около 500 верст, одна – превосходной медной руды и несколько – железной...»
Другой филарет, Адам Сузин, сначала попал в Орск, через пять лет его перевели в Оренбург, где он встретил своего старого друга из Вильно. Томаш Зан предложил ему сотрудничать с природоведческим музеем. В 1834 году Сузин совершил поездку, во время которой переправился через реку Илек и добрался до речки Утвы. Мы знаем об этом из письма Зана одному из их общих друзей: «Адам выехал к султану Бай-Мухамеду, чтобы поправить свое очень слабое здоровье киргизским кумысом».
В юрте султана, до которой они добрались после дневного пути, Сузина встретил достойный прием. Вот его описание:
«Султана Бай-Мухамеда мы встретили едущего верхом в обществе султана Махмуда, его родственника и наперсника, и нескольких старых киргизов... Бай-Мухамед был достаточно высокого роста, плотный, лицо у него было приятное и не очень смуглое, нос не маленький и не плоский. Он был в халате из тонкого голубого сукна, его бритую голову покрывала обыкновенная татарская шелковая ермолка, а сверху – маленькая круглая шапочка из сивых ягнят. На ногах были мягкие туфли из зеленого сафьяна и татарские башмаки такого же цвета. Он сошел с коня и, снова пожав мою руку, повел меня в свою кибитку... Я сообщил султану, что прислан в его аулы по делу, о котором завтра, отдохнув после неприятной и необычной для меня поездки, хотел бы поговорить с его султанской милостью, побыть какое-то время в его ауле и пить кумыс, который доктора прописали мне как единственное лекарство для поправки моего слабого здоровья».
Далее Адам Сузин рассказывает об обычаях, царящих в казахской султанской юрте:
«Тем временем уже четверть часа теленгут (султанский служащий) переливал деревянной ложкой белый нектар в огромной кожаной миске, чтобы придать ему таким способом лучший вкус и сделать его более достойным уст его султанской милости и уважаемых гостей. Вскоре по знаку хозяина было налито два стакана и подано их на подносе. Я не хотел брать первым, и султан, кажется, был доволен этим знаком почтения с моей стороны. Я выпил стакан сразу. Кумыс, хорошо приготовленный и вкусный сам по себе, показался мне еще вкуснее после продолжающегося весь день поста».
Это было только вступление к торжественному пиршеству.

Бисен ЖУМАГАЛИЕВ
(Продолжение следует)