Nomer 23 (217) 7 июня 2007 года

   ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОВАЛ

Наша история полна загадок и тайн. Ее неоднократно подправляли в угоду правителям и политикам, а потому даже такое, казалось бы, недалекое прошлое, как революция 1917 года, по-прежнему остается неким мифом. Но что же на самом деле происходило 90 лет назад в Уральске?
Об этом задумался Николай Григорьевич Чесноков. Итогом его кропотливого труда стала книга «Исторический провал», право первой публикации которой старейший журналист Приуралья предоставил «Надежде». Редакция благодарит автора за сотрудничество и надеется, что уральцы вновь откроют для себя много интересного, а еще больше – неожиданного, в том числе, возможно, и о своих родственниках, живших в ту пору коренных перемен.

Наступил 1917 год
Он начался в стране довольно бурно и стал поворотной вехой в многовековой истории России.
Борьбы старого и многообещающего трудовому люду нового не везде была одинаковой. Это было обусловлено различием в социально-экономических условиях, соотношением политических сил и рядом других обстоятельств и причин.
Почти повсюду в стране кипят уличные страсти – стачки.
Уральские газетные листы тех дней, как и во всей России, пестрят сообщениями о протестах рабочих, волнениях крестьян.
Неспокойно в армейских и казачьих частях, особенно на фронте. Еще в годы первой русской революции некоторые уральские полки отказались от полицейской службы. Тогда это было по наитию чистой совести. Она и теперь не дремала, но подогревало ее и нечто иное. Идеи большевизма постепенно проникали в массы казачества, переживавшего трудные времена. На войну уходят последние кормильцы – отцы, сыновья и внуки. К полкам действительной службы мобилизуются и присоединяются еще шесть так называемых льготных полков. Сведенные в дивизию, казаки отказались служить под командованием немца-генерала Куфман-Туркестанского, известного своей жестокостью при подавлении волнений в Средней Азии.
Этот массовый (дивизия!) протест казаков был беспрецедентным, особенно в военное время. В него вынуждено было вмешаться правительство. И он, разумеется, не прошел бесследно в сознании казачества.
Семена фронтовой и газетной пропаганды, попавшие в благодатную почву патриотизма уставших от войны людей, взросли плодами, отравляющими сознание.
Январские новости
Газета «Уралец», 1 января 1917 года. «В погоне за... дешевеньким счастьем мы не видим великого хаоса жизни, созданного нашей духовной отсталостью – безликих, отупевших, косных рабов собственного безволия и трусости. Но в мелочной визгливой борьбе – даже за «хату с краю» мы до исступления изнервничались мелочным эгоизмом частностей жизни. А теперь, когда в этой исступленной хаотичной борьбе человечество в нелепом безумии само себе сделало кровопускание в форме великой Европейской войны – теперь мы, все еще не видя, начинаем чувствовать мощную силу «Великого хаоса»…
В грохоте, лязге и вихре культуры, превращенной человеком в стихийное ужасное орудие смерти, встает новый год... Сгущаются тучи хаоса и внешней и внутренней жизни страны... А где человек, кроме зверя?!
Неужели и новый год пришел к нам под знаком: «Так было – так будет»?
Ф. Неусыпов».
И это - провинциальная газета!
Провинция, но не глубокая.
Февральские новости
23 февраля. В Петрограде прошли массовые забастовки и демонстрации рабочих. На второй день бастовало уже 200 тысяч рабочих. На третий – стачка стала всеобщей. Центральный и Петроградский комитеты большевиков приняли решение перевести забастовку в вооруженное восстание. Им нужна была кровь, и чем больше, тем лучше.
27 февраля. Петроград охвачен восстанием. Арестованы царские министры, генералы, крупные чиновники.
Мартовские новости
2 марта. Российский император Николай II отрекся от престола в пользу брата Михаила Александровича, который 3 марта также отказался от престола. 8 марта Николай II арестован.
Весть о падении монархии быстро облетела всю страну, шквалом разноречья докатилась и до Уральска.
Наказной атаман Уральского казачьего войска, он же губернатор области генерал Н. Распопов еще в январе выехал в Петроград и больше в Уральск не возвращался. При неизвестных обстоятельствах он погиб в начале марта. Исполнявший обязанности атамана старший член войскового хозяйственного правления В. Мартынов и вице-губернатор области М. Мордвинов, растерявшиеся от неожиданной для них вести, распорядились не разглашать сообщения об отречении Николая II от престола. Однако Мартынов все же счел необходимым довести до сведения съезда выборных от станиц это известие, но с просьбой «огласке этого обстоятельства не предавать». Но шила в мешке не утаишь, говорят в народе. Уже вечером на Бульварной площади (там, где нынче арычный водонакопитель) собрали части гарнизона и объявили об отречении от престола Николая II.
Город будоражили разноречивые, порой полушепотом передаваемые слухи о волнении в Петрограде, о революции. А вскоре жители Уральска узнали об отречении императора из «Экстренного бюллетеня телеграмм из Петрограда» местной газеты «Уралец», редактором которой был Ф. М. Неусыпов.
На улицах, особенно на центральной – Большой Михайловской собираются оживленные толпы народа, читая манифесты и сообщения.
Февральскую революцию в Уральске встретили по-разному. Монархисты ждали нового царя, большинство казаков – внешне сдержанно, тайно надеясь, что с падением самодержавия они получат вообще неограниченную свободу, что в городе не будет чужака наказного атамана – царского ставленника, что они сами станут выбирать угодного им атамана из своих же, природных казаков и, как встарь, вершить дела войска на кругах.
Большая часть населения города состояла из так называемых иногородних, то есть не из казаков. Они не имели права пользоваться землей и водными угодьями на территории войска. У них теплились надежды на уравнение в правах с казаками.
Основную часть богатых людей и станиц составляли промышленники, в основном иногородние. Они не тяготились формальным отсутствием власти. Она фактически была в их руках, как и у верхушки казачества. Во все времена гражданская власть – это власть денег.
Революция. Все чаще стало произноситься это слово, ярким лучом сверкнуло в сознании людей, вселив радость и надежду на то, что скоро придет конец нищете одних, бедности других и вынужденного молчания третьих.
Словно затем, чтобы хлебнуть свежего воздуха, люди ежедневно выходят на улицы города, требуя свободы. Поток людей, выплеснувшийся из мастерских, мельниц, канцелярий, лавок, учебных заведений, невиданный до того, захлестывает и переполняет город. Будто в нем увеличилось население, и он стал тесен – на улицах не разойтись, не говоря о том, чтобы проехать. Стихийный поток перерастает в многолюдные демонстрации, бушуя на площадях клокочущим морем собраний и митингов.
Полиция не в силах сдерживать страсти. Неистовствовала учащаяся молодежь. Стражи порядка набросились на учащихся реального училища и разогнали их. Но это был последний успех агонизирующей власти.
Газета «Уралец» постоянно информирует своих читателей о революционных событиях в стране, и ее публикации находят живейший отклик в умах и сердцах людей. Не хватает ее тиража. Газету передают из рук в руки, зачитывая до дыр.
Старинный русский город Уральск, возникший много веков назад на окраине России как форма протеста против принуждения и рабства, как вестник свободы и равноправия, где все общественные дела решались на круге большинством голосов и стоявший долгое время оплотом последней вольницы на Руси, вновь обретал свой голос.
Слово «свобода» как заклинание на будущее счастье всех и каждого произносилось с особой надеждой. Оно звучало на улицах, со специальных и импровизированных трибун – с тумб, телег, балконов слышалось в горячих диспутах и жарких спорах, пролетало в мимолетных приветствиях и просто в товарищеских разговорах. А сколько было оттенков: от светлых и возбужденных до переполненных радостью и счастьем, от страстных и несдержанных чувств в улыбке или смехе до грустной отрешенности и обреченности, от пренебрежительных и даже презрительных, отягощающих ум и сердце до надежды победителей и отчаяния поверженных…
Слово «свобода» звучало на запруженных улицах и площадях от Урала до вокзала, от Чагана до Солдатской старицы, в светлых просторных залах особняков на Большой Михайловской улице, в черных, прокуренных комнатушках рабочего люда Ям и Баскачки, в шумных цехах и мастерских и в торговых рядах Туркестанской площади, при встречах и расставаниях был паролем и отзывом.
Довольно многолюдная демонстрация состоялась в начале марта. Уральские рабочие вышли с песней «Смело, товарищи, в ногу!», и в самом деле, будто в солдатском строю, пытаясь шагать в ногу со временем.
Большевики, находившиеся до февральской революции в подполье, пытаются возглавить движение, на митингах в речах, в распространяемых листовках убеждая, что это их заслуга в начавшейся революции. Они выступают с трибун при каждом удобном случае – на митингах, собраниях, на площадях, в театре, цирке, на предприятиях. Они стремятся сплотить вокруг себя рабочих, казачество, солдат местной команды. Под руководством большевиков ночами разучиваются революционные песни, с которыми утром выходят на улицы. Большевики пытаются повести за собой массы на захват власти.
Задолго до революции большевики, находясь в подполье, оказывали влияние на трудящихся. 19 мая 1916 года их голоса звучали в Уральске на митинге торгово-промышленных служащих, которые пришли к выводу о необходимости объединиться «для борьбы с капиталистами, так как капиталисты эксплуатируют труд служащих». Агенты жандармерии доносили тогда, что речи, произносимые на митинге, «по своему характеру вполне соответствовали взглядам социал-демократов». Теперь такие речи произносились повсюду и всеми. И жандармерии некому было доносить.
В первое время большевики и меньшевики Уральска работают вместе. На одном из собраний в марте они принимают решение в дальнейшем именоваться «Объединенной Уральской организацией РСДРП». На этот шаг их побудила малочисленность той и другой группировок.
Монархическая власть, едва сдерживаясь, выжидательно бездействовала, боясь принять решительные меры против «беспорядков» в городе.
Войсковая и областная администрации подчинялись губернатору, он же был и атаманом казачьего войска и осуществлял власть через Войсковое хозяйственное правление по делам остальной части области – казахов и переселенцев Зауралья. Губернатор-атаман назначался царем. Но царя уже нет. Высшие должностные лица – старший член Войскового хозяйственного правления и вице-губернатор областного правления в растерянности. Ждут указаний, а их нет.
Город клокочет.
Собрания, митинги, демонстрации, сходы, съезды, совещания…
Советы, исполкомы, комитеты, союзы…
Залы театра, цирка, коммерческого банка, войскового правления, реального училища, гимназии, кинотеатров «Современный» и «Иллюзион» напоминают жужжащие ульи, где до поздней ночи гудят речи, принимаются резолюции, постановления, решения, приговоры…
Люди спешат выговориться, будто их торопят. Говорят о том, что накопилось-накипело, что придет в голову тут же, у стола президиума, в ответ на чью-то реплику…
На Туркестанской площади базар часто превращается в митинг. Говорят долго. Говорят все – встречаясь друг с другом на улице, приходя за чем-то к соседям, родным, на службу, на работу, возвращаясь домой. Говорят много, часто не понимая друг друга. Говорят, возражая. Говорят, убеждая. Говорят лишь для того, чтобы не молчать.
Кого-то куда-то выбирают, кого-то утверждают, кого-то смещают… Но все остается по-прежнему.
Словом, весна 1917 года – говорильня народа.
Говорят, наслаждаясь свободой, говорят, не оглядываясь по сторонам. Все враз стали политиками. Все знали, чего надо стране, казачьему войску, станице, переселенческому селу, поселку, хутору, казахскому аулу, каждому дому. Казалось, не говорили о политике лишь те, кто еще не научился словам, а лишь гулился в зыбке, намереваясь вот-вот ступить на народную стезю всезнающих политиков.
И, как бы подводя итог всеобщей говорильне, до того никому не известные люди начинают претендовать на власть в городе, а иные – и в области.

Николай ЧЕСНОКОВ
(Продолжение следует)

 

Design by Kumargazhin Almat