Nomer 24 (218) 14 июня 2007 года

   ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОВАЛ
   (УРАЛЬСК 90 ЛЕТ НАЗАД)

Наша история полна загадок и тайн. Ее неоднократно подправляли в угоду правителям и политикам, а потому даже такое, казалось бы, недалекое прошлое, как революция 1917 года, по-прежнему остается неким мифом. Но что же на самом деле происходило 90 лет назад в Уральске?
Об этом задумался Николай Григорьевич Чесноков. Итогом его кропотливого труда стала книга «Исторический провал», право первой публикации которой старейший журналист Приуралья предоставил «Надежде». Редакция благодарит автора за сотрудничество и надеется, что уральцы вновь откроют для себя много интересного, а еще больше – неожиданного, в том числе, возможно, и о своих родственниках, живших в ту пору коренных перемен.

Мартовские новости
В отличие от других городов России, в Уральске не было городского управления. Городом, как и всеми станицами, управляло Войсковое хозяйственное правление. Но, как и во всей России, в 1914 году в Уральске был создан городской комитет Всероссийского союза городов, организаций, призванная оказывать помощь больным и раненым воинам, а позже – снабжать одеждой и обувью армию. И влияние комитета на общественную жизнь города в первые дни 1917 года было заметным.
Воспользовавшись тем, что с падением монархии правительственные учреждения утратили свой авторитет, городской комитет Союза пытается ликвидировать старую администрацию и перехватить бразды правления.
2 марта в Петрограде образовано Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым, прежним лидером земского союза. А уже 3 марта Уральский городской комитет Союза городов собрался в Коммерческом клубе в полном составе и на вечернем заседании 4 марта избрал Временный исполнительный комитет «для поддержания порядка и предупреждения нежелательных проявлений в городе». Формулировка довольно осторожная, но явно направленная против прежней администрации, бездействующей и фактически отсутствующей.
Подчеркивая как бы преемственность власти – от атамана к комитету, ее законность, исполнительный комитет размещается в атаманском доме. По мнению членов исполнительного комитета, это должно было убедить народ и старую администрацию в правомерности и обоснованности претензий. Но дом, обитатели которого прежде были полновластными хозяевами области, не помог новым нажить политический капитал.
Понимая, что в России произошла народная революция, а власти без представителей народа не обойтись, с тем, чтобы придать вес исполнительному комитету, несколькими днями позже руководители его пополняют комитет представителями Уральского станичного схода, мельничных и железнодорожных рабочих, служащих почты и телеграфа, биржевого комитета, офицеров местного гарнизона, нижних чинов местной команды, казачьей батареи, чиновников и нижних чинов Войскового хозяйственного правления, казахов.
Политическая разношерстность, громоздкость и неповоротливость сразу же сделали исполнительный комитет непопулярным в народе. Непрерывно заседающий, он отвлекал своими демагогическими решениями от переустройства общества, не внося в жизнь ничего нового, кроме лозунгов.
Исполнительный комитет ставил задачу – образовать временное правительство, и выдвинул лозунг автономии Уральской области. Но дальше этого не пошел. Правительство не образовал, а управление доверил прежним руководителям области.
«Заведование гражданскими делами» комитет поручил советнику областного правления Г. К. Бизянову, а председателю продовольственного комитета, тогда главного накануне продовольственного кризиса, назначил директора сельскохозяйственной станции Г. М. Фомичева, бывшего члена РСДРП с 1901 года, активного участника первой русской революции, пользовавшегося большим авторитетом в войске.
Чиновники Войскового хозяйственного и областного правлений остаются как бы не у дел, не на своих местах.
Разговоры членов комитета об автономии сразу же поутихли, после того как центральное Временное правительство в начале марта назначило уральским губернатором все того же советника областного правления Г. К. Бизянова. Позже он стал именоваться комиссаром Временного правительства. При нем образуется комитет управления и учреждается киргизское земство для управления делами казахов левобережья уральской области.
Появилась будто бы новая власть, но пока каждый считал сам себя властью, а по сути она оставалась у тех, кому принадлежала прежде, несмотря на все переименования.
Назревали новые события. Борьба за власть носила чрезвычайно сложный характер. И этому было немало причин, заложенных в особенностях тогдашней Уральской области.
Промышленность в области была незначительной, и, разумеется, рабочие не играли заметной роли в событиях февральской революции.
Основным двигателем для крестьянства в центре России была земля, а здесь она фактически находилась в руках казачества и переселенческого крестьянства. У казаков земля считалась общинной собственностью, и практически каждый мог ею воспользоваться в любых размерах. Для переселенцев земля экспроприировалась у казахов левобережья Урала. Большая часть казахского населения вела кочевой образ жизни – зимой откочевывая на юг, летом возвращаясь на север. Экспроприация вызывала протест.
Обедневшие слои казачества, крестьянства, ремесленники, мастеровые ждали от революции коренных изменений в своем бедственном положении.
Как и в других городах России, все мартовские дни в Уральске не прекращаются многолюдные уличные демонстрации и собрания, митинги в театре, цирке, на площадях. Сменяются ораторы, звучат и тонут в грохоте аплодисментов возвышенные слова о свободе и братстве.
5 марта городской театр переполнен. Кажется, от напора людей треснут стены и он развалится. Временный исполнительный комитет, возникший накануне на заседании городского комитета Союза городов, проводит митинг.
Председательствует врач В. В. Парфенов. Выступившие начальник полиции Б. Каратаев и казачьи офицеры заявляют, что они присоединяются к комитету, признают его как новую власть. Это и требовалось доказать организаторам митинга. Аплодисменты одобрения. Вслед за ними опять выступают ораторы, приветствуя революцию.
Из зала доносится женский голос:
- Предлагаю приветствовать рабочих, которые первыми подняли знамя революции!
В зале ненадолго воцаряется неловкое молчание.
На трибуну поднимается социал-демократ Куприян Александрович Чувелев. Он гневно возражает тем ораторам, кто только что слащаво витийствовал о свободе, бескровности революции, говорит о тех огромных жертвах, которые понес за свободу русский народ, о тех потоках крови и слез, что открыли глаза большинству, о революции 1905 года, об империалистической бойне, где погибли лучшие сыны.
- И если теперь все свершилось, - продолжает он, - то благодаря двум классам демократии – солдатам и пролетариату – рабочим. Они совершили революцию. Теперь наш святой долг – закрепить добытое их усилиями, а для этого надо организоваться.
Передние ряды смущенно и выжидательно молчат. Этого не ожидали организаторы митинга. Через мгновение зал будто бы взорвался, приветствуя солдат и рабочих.
Слышатся голоса: «Амнистия!»
Ворота городской тюрьмы уже распахнуты вышедшим на улицы народом, и все заключенные - на свободе. Некоторые здесь приглядываются, прислушиваются. Выступающие призывают к развитию и углублению революции.
Если досрочно выпустили из тюрьмы, рассуждают иные, значит, можно продолжать делать то, за что они были посажены: можно говорить, что вздумается, а посаженному за воровство можно увести с чужого двор корову или лошадь, не говоря об овце, и ничего тебе за это не будет – свобода! А ее призывают углублять и развивать.
И растет преступность. Но это еще цветики. Углубляя и развивая, через некоторое время узаконят преступления в государственном масштабе против жизни людей и их имущества. Но здесь, на митинге, говорили люди с чистой совестью. Призывая, они простодушно верили в чистоту помыслов, наивно надеясь на безгрешность свершения.
О, если бы знали они, что большинство из них сгинут в водовороте событий, станут жертвами, но не этой революции, а государственного переворота, совершенного их прежними единомышленниками, когда и в их крови и потоке слез будет потоплена демократия и окровавленными сапогами диктатуры раздавлено само понятие свободы. Таким будет развитие и углубление революции, к чему призывали ораторы.
Призыв – одно, а действие – совсем другое. Развивать и углублять революцию, по сути, было некому. Партии были слабенькие. Кадеты – конституционно-демократическая партия, или партия народной свободы, выступая за демократическую республику, в казачьей среде пользовалась поддержкой лишь немногочисленных чиновников и офицеров. Меньшевики представляли средние слои иногороднего населения. Эсеры опирались на крестьянство, также иногороднее. Большевики действовали в рабочей среде, в гарнизоне, состоявшем также из иногородних солдат. Казачество в основной массе оставалось вне партий и их влияния. Словом, не только «закрепить добытое», но и укрепить позиции Временного правительства в центре и его представителей здесь было некому.
Выполняя требования митингующих, Временный исполнительный комитет решил арестовать наиболее одиозных служителей прежнего – царского режима.
6 марта в первой половине дня взвод верховых казаков подскакал к дому Носкова (в советское время в нем размещалась школа № 1, потом вечерняя). Вокруг дома уже собралось много людей. Через некоторое время из подъезда в сопровождении членов комитета – студента, офицера и железнодорожных рабочих – вышел, прихрамывая и опираясь на трость, всегда высокомерный, а теперь сразу как бы потускневший и присмиревший в мешковатом демисезонном пальто, в шляпе, опущенной на глаза, арестованный вице-губернатор Уральской области Мордвинов.
По обеим сторонам от арестованного с винтовками наперевес, ощетинив штыки, встали конвоиры из солдат местной команды. Вырвавшиеся из окружавших их рядов мальчишки осыпали грозного правителя градом мерзлых лошадиных катышков. Раздаются крики одобрения. Люди торжествуют: арестован царский ставленник. В сопровождении охраны по бокам, а сзади с шашками наголо взвода казаков Мордвинова провели через весь город к пустующей пока тюрьме.
Зря волновались родные, скоро его отпустят.
В этот же день арестовывают и заключают в тюрьму начальника управления ротмистра Ваблонова, четырех его сотрудников и трех агентов политического сыска, а также некоторых других чинов прежней администрации. В городском театре проводится митинг, на котором под крики «Ура!» констатируется факт ареста царских чиновников и сообщается, что исполком комитета взял под свой контроль почту и телеграф. И опять – голосистое «Ура!».
И все? – разочаровываются слушатели, ждущие от новых властей нечто большее. Выступающие требуют не только кары заслужившим ее, но и конкретных мер по улучшению условий труда и жизни. А как это сделать – никто не знает.
7 марта Временный исполнительный комитет по требованию казаков и солдат принял решение отстранить от занимаемых должностей временно исполнявшего обязанности начальника войскового штаба полковника Н. Колпакова, атамана Уральской станицы есаула П. Лоскутова, начальника местной команды подполковника Понтюхина и других должностных лиц военной администрации.
Распускается полиция. Вместо нее создается народная милиция во главе с выборным начальством.
Однако, несмотря на все эти публичные действия исполкома, фактически власть оставалась у Войскового хозяйственного правления, которое теперь неподотчетно даже атаману. Исполком и не пытался вмешиваться в дела Войска и почти совершенно не влиял на жизнь города. Кроме арестов и последующей заседательской суетни, обязывающих протоколов, читая которые должностные лица посмеивались – ничего конкретного.
Все те, кого еще недавно бросало в дрожь при слове «революция», облегченно вздохнули, перевели дыхание и стали поговаривать о свободе карать бунтовщиков.
Да, революция пробудила народ, привела в движение умы, вывела на арену борьбы партии и вывела на митинги людей, еще вчера далеких от политики. Грамотные стали читать газеты, прокламации, листовки, неграмотные и малограмотные прислушивались к чтецам и ораторам. Повсюду только и шли разговоры о революции и свободе. Но жизнь не менялась к лучшему, а, пожалуй, наоборот – деньги дешевели, продукты питания дорожали.
Побаиваясь худших времен, без крайней нужды никто ничего не вез на базар. В городе и низовских станицах стал остро ощущаться недостаток в муке.


Николай ЧЕСНОКОВ
(Продолжение следует)

 
Design by Kumargazhin Almat