В конце марта в ходе официального визита в Казахстан президента Польши Леха Качиньского состоялось событие, напрямую касающееся нашей области. Аким ЗКО Нургали Ашимов провел переговоры с маршалэком Куявско-Поморского воеводства Пиотром Солбецким. В итоге было подписано соглашение о межрегиональном сотрудничестве между Западно-Казахстанской областью и Куявско-Поморским воеводством, которое предусматривает широкое развитие взаимовыгодных побратимских связей как в торгово-экономической, так и научно-технической и культурной сферах.
А когда зародились отношения между Казахстаном и Польшей, что раньше связывало наши страны? Ответ на эти вопросы можно узнать из очередного исследования нашего давнего автора Бисена Жумагалиевича Жумагалиева.

Продолжение. Начало в №№ 16-19
Адольф Янушкевич обладал счастливой способностью собирать вокруг себя людей душевных, талантливых, гуманных. Например, сосланный сюда же поэт-романтик Густав Зелиньски нашел в нем подлинного друга.
Зелиньски вскоре уехал в Польшу, ему уменьшили срок. Поэт написал поэмы «Киргиз» и «Степь». Появлению этих сочинений способствовал Янушкевич, посылая своему другу интересные материалы, послужившие фабулой для его произведений.
Например, в письме к Зелиньскому Янушкевич пишет, что имел возможность узнать двух мужей, которые как две звезды первой величины светят всем племенам степи:
«Султан Барак – потомок ханов. Он еще в расцвете лет, это человек величественной осанки, с благородными чертами лица и необычайной силы. Щедрая природа наделила этого степного Геркулеса и выдающимися умственными способностями, и сильным характером, и неустрашимым мужеством. Он воспитан в рыцарских обычаях: никто метче его не стрелял из лука, никто быстрее его не укрощал жеребца, не поднимал огромного камня. Байга, борьба, охота, на которых пальма первенства всегда увенчивала его тело, широко разнесли по степи славу этого молодца. Как горный орел на птиц, падал он на своего неприятеля. Как высоко поднимает он свое мужественное чело, отмеченное печатью гения и мощи перед каждым, кто осмелился бы им пренебречь.
Барак спрашивал нас, видели ли мы большой камень, лежащий на дороге к Агадыру? Когда мы ответили утвердительно, произнес: «Я принес его туда своими руками, чтобы полковник, сломав свою арбу, спросил, кто тут положил такой огромный камень посреди дороги? Действительно, этот камень (белый, как сметана, кварц), весящий несколько пудов, лежал сначала в двух верстах от дороги. Барак, сев на землю, втащил его к себе на колени, потом на грудь, и, встав с ним, принес его на дорогу. Он показал нам немного поцарапанные руки. У киргизов есть убеждение, что в этом камне находится золото, многие пытались его разбить, но напрасно».
«Сила и сноровка киргизов, - пишет далее Янушкевич, - огромная и вызывает симпатию. Польский офицер, путешественник Ян Виткевич рассказывал, что он увез в Литву одного киргизского юношу. У одного господина была служанка Антося, которая и понравилась этому молодцу. Хозяин имел коня очень норовистого и злого, которого держали на цепи. Он обещал джигиту несколько дукатов, если тот на нем усидит. Юноша без большого труда сел на коня, полетел на нем в поле, и так на нем резвился, что из страха, чтобы он коня не замучил, пришлось за ним посылать, уверяя, что он вполне выиграл заклад».
Янушкевичу пришлось встречаться с отцом Абая, который произвел на него большое впечатление. Вот как он его характеризует:
- Кунанбай – большая знаменитость в степи. Сын простого киргиза, одаренный природой и даром речи, дельный и заботливый о благе своих соплеменников, большой знаток права и предписаний алкорана, прекрасно знающий все российские уставы, касающиеся киргизов, судья неподкупной честности и примерный мусульманин, плебей Кунанбай стяжал себе славу пророка, к которому из самых дальних аулов спешат за советом молодые и старые, бедные и богатые.
В дневнике Янушкевич пишет: «Я все более убеждаюсь в том, что у киргизов большие умственные способности. Что за легкость речи! Как умеет каждый объяснить свое дело и мастерски отбивать доводы противника! Даже у детей разум развивается очень быстро».
Виктор Ивашкевич – третий польский ссыльный из организации «Черные братья» (четвертый покончил с собой). Всех записали рядовыми в оренбургские батальоны в 1824 году. Ивашкевич вначале служил в Троицке, потом, после повышения в чине до младшего офицера – в Оренбурге. В 1834 году он получил офицерские погоны. После 21 года службы в царской армии он был уволен с военной службы по болезни. Его приписали как чиновника по особым поручениям к канцелярии Омского Пограничного управления, опекающего «сибирских киргизов». Именно в этой должности, как представитель Тобольского губернатора Николая Вишневского, он в 1846-1847 годах участвовал в двух экспедициях, целью которых было проведение переписи населения.
Ивашкевич путешествовал вместе с Адольфом Янушкевичем. Их обоих послали в округ Аягуз и в урочище Кызыл-Агач. Это была служебная поездка, связанная с тем, что Великая Орда перешла под власть России. Ивашкевич во время своих странствований делал ценные географические и этнографические наблюдения, так как сумел установить дружеские отношения с казахами и завоевать их доверие. Он погасил конфликт между Великой и Средней Ордой.
Во время переписи кочевников Великой Орды и их имущества Адольф Янушкевич был правой рукой Виктора Ивашкевича. Их работа требовала не только искусности, но и больших физических усилий. Эти труды скрашивала благодарность казахов: «Он из иного рода, чем наши чиновники, он Бюлек, что означало «Поляк».
Виктор Ивашкевич тоже знал в совершенстве казахский язык. Его любили в степи. В одном из писем к брату, рассказывая об увиденном в степи, Янушкевич приводит следующую историю, поведанную его другом Виктором: «…После ужина собравшиеся киргизы и члены экспедиции вели интересный разговор о том, о сем. Находчивым, всезнающим оказался Виктор. Тогда всем известный краснобай Токымбай сказал: «Что нам перед тобой скрывать, когда ты знаешь, что у нас есть, что было и что будет». Один из биев зацепил Виктора: «Как видишь - мы с тобой откровенны, признайся, что наша кровь течет в твоих жилах».
- Я вам больше скажу, - смеясь, ответил Виктор, - моя кровь течет в жилах последнего потомка одного из самых знаменитых ваших ханов.
Раздалось вокруг много голосов. Необычайное их любопытство нельзя было не удовлетворить, мой приятель рассказал следующее:
- Вы слышали о Якубе, сыне хана Нуралы?
- О, кто же не знает его в нашей Орде, - отозвалось несколько голосов.
- В молодости я познакомился с Якубом. Он очень полюбил меня и назвал тамыром. Жили мы как братья. Было ему в то время около 60 лет. Были у него две жены: байбише (старшая), младшая - Айджаным, на всю округу славилась своей красотой. От Эмбы до Тобола не было прекраснее лица, живее и чернее ее очей. Я, часто встречаясь с ней, полюбил ее, и был любим взаимно. Результатом был сын, похожий на меня. Якуб, увидев его, смекнул, в чем дело. Когда несколько месяцев спустя я приехал к ним, он, схватив меня за руку, потянул к юрте Айджаным. Как только порог переступил, велел ей подать кинжал, висевший над ложем, и грозно обратился ко мне: «Выбирай, кого из вас убить: тебя, жену или вашего сына?» Не потеряв присутствия духа, я сказал ему: «Султан, я вовсе не хочу, чтобы ты кого-то из нас убивал». Это была страшная минута: я думал, что уже из юрты не выйду. Султан, еще раз взглянув мне в глаза, сказал: «Будьте спокойны, я только хотел узнать, трус ты или нет?»
Прочитав, я думал, что это очередная легенда, байка. Но совсем в другом источнике я обнаружил интересное подтверждение этого рассказа, что очень удивило меня.
В 40-х гг. XIX века генерал-губернатором Оренбургского края был генерал Осип Андреевич Игельстром. Во многих писаниях того периода говорилось, что на генерал-губернатора имела большое влияние дочь казахского хана Нуралы Тойкара. Она славилась не только красотой, но и умом, красноречивостью. Игельстром в первой же беседе зачарованно, с любопытством поглядывая, обращается к ней:
- Княгиня Тойкара, природа одарила Вас несравненной красотой, присущей только восточным женщинам; меня изумил еще тот факт, что прекрасно владеете русским языком. Где, в какой школе вы учились?
- Я в школе не училась. В ставке отца работал ссыльный поляк. Он и учил нас русскому языку. Человек высокообразованный, знавший несколько языков, он много с нами занимался, и французский преподавал. Он подружился с моим старшим братом Якубом и в результате влюбился в его младшую жену – несравненную Айджаным, которая родила от него сына, теперь моего племянника, внука Нуралы-хана, чем в свое время всполошила ханский клан».
Изгнание Янушкевича длилось 24 года. В родные края он возвратился только в 1856 году, годом позже умер. Его «Письма из киргизской степи» уже после его смерти начала печатать «Варшавская Библиотека». Их парижское и берлинское издания 1861 года были расширены братом писателя, Эустахием Янушкевичем, и директором Польской Библиотеки в Париже Феликсом Вротновским, другом Адама Мицкевича.
Этот факт привлек внимание Ивана Тургенева - одного из великих русских писателей XIX века, который 26 сентября 1863 года написал из немецкого курорта Баден-Баден письмо в Россию известному критику Павлу Анненкову: «Узнайте (это очень нужно), не были ли «Письма из киргизских степей» переведены с польского и опубликованы в каком-либо журнале». Тургенев, очевидно, мог видеть парижское издание казахских мемуаров польского ссыльного.
Книги Янушкевича имели огромный резонанс в читающей Европе. Равнодушных не было.
Яркой страницей казахско-польской дружбы является, пожалуй, то, что в становлении великого казахского ученого Чокана Валиханова огромную роль сыграло его окружение, состоявшее в основном из поляков.
Чокан пришел в кадетский корпус в десятилетнем возрасте, не зная русского языка. Однако «развивался Чокан быстро, - вспоминает Г.Н. Потанин, - опережая своих товарищей… Уже через два-три года он обогнал не только свой класс, но и тот, который был старше двумя годами».
Сильное влияние на развитие Чокана оказали преподаватели с университетским образованием: А.Ф. Костылецкий, литератор и ориенталист, ссыльный Х. Гоншевский, преподававший историю, а также В.П. Лободовский - литератор, друг молодости Н.Г. Чернышевского и последователь его идей.
Вращаясь в их среде, Чокан, имевший нежное сердце и острый ум, быстро развивался и шел далеко впереди своих сокурсников, в особенности в области политических идей и литературных новостей.
Особо надо сказать о преподавателе истории Хиляре Гоншевском. Молодой, очень начитанный, чрезвычайно застенчивый ссыльный поляк преподавал историю интересно, его заслушивались. Его насыщенное знаниями и якобинским духом преподавание истории не только завораживало слушателей, но и формировало их жизненные взгляды. Наиболее выразительно свидетельствует о том жизненный путь Валиханова и Потанина. Последний, вспоминая о годах Гоншевского, писал: «Его преподавание имело для нас огромное значение… Особенно детально представил нам историю Великой французской революции, подчеркивая ее заслуги для европейской культуры и с симпатией обрисовывал фигуры ее вождей». О Валиханове тот же Потанин добавлял: «Разговоры с Гоншевским ознакомили его с политическими вопросами уже тогда, когда для его товарищей, в том числе и для меня, были они областью неведомой».
По воскресеньям тех кадетов, которые имели родственников в городе, отпускали погостить. У Чокана ни родных, ни знакомых в Омске не было.
Из всех кадетов Гоншевский подружился только с Чоканом и в выходные дни брал его к себе, и это знакомство было очень важным для развития будущего ученого.
К счастью, на жизненном пути Чокана встречались очень добрые, замечательные люди. Это К.К. Гутковский, М.М. Хоментовский и М.Д. Перемышльский – истинные друзья Чокана Валиханова – были очень образованные люди с передовыми взглядами. Например, М.Д. Перемышльский, товарищ М.Ю. Лермонтова по Московскому университету, выписывал из Петербурга журнал «Современник» и вместе с Чоканом и друзьями читал номера этого демократического органа русской печати.
Гутковский Карл Казимирович (1815-1867 г.г.) окончил кадетский корпус, Академию Генерального штаба. В Казахстане с 1838 года. С 1851 по 1863 год был председателем областного правления сибирских казахов и товарищем военного генерал-губернатора. Полковник, затем генерал-майор. Документы, которые сохранились, неопровержимо свидетельствуют о том, что Гутковский был не только великолепным администратором, но и, как человек демократических убеждений, симпатизировал казахам и прилагал усилия, чтобы по мере своих возможностей улучшить их долю.
Не было также случайностью, что как преподаватель геодезии и картографии в Омском кадетском корпусе, Гутковский окружил особой заботой будущего выдающегося казахского ученого и общественного деятеля Чокана Валиханова, который в одном из своих писем с благодарностью вспоминал: «В Омске кроме Пана (Гутковского) не имел никого близкого». У Гутковского и его родственника Якуба Капустина в течение многих лет встречались представители разных поколений элиты интеллектуальной.
Кстати, в доме Гутковского Чокан познакомился с писателем и поэтом Ф.М. Достоевским, революционером-демократом С.Ф. Дуровым. Позже их знакомство переросло в истинную дружбу, а светилом этого дружеского собрания был Карл Казимирович - философ, человек энциклопедических знаний.

Бисен ЖУМАГАЛИЕВ,
ветеран Великой Отечественной войны
(Продолжение следует)