В конце мая отмечается 105-летие со дня рождения Михаила Александровича Шолохова, еще при жизни ставшего классиком мировой литературы. На международных торжествах в рамках литературно-фольклорного фестиваля «Шолоховская весна» по установившейся традиции примет участие и делегация Приуралья. Ее возглавляет Бисен Жумагалиевич Жумагалиев, которого великий писатель называл своим другом.
Публикуем отрывок из готовящейся к публикации книги Б. Жумагалиева «Шолохов в Казахстане», в которой рассказывается о таких корифеях советской литературы, как Шолохов, Мусрепов и Шухов.

В начале сентября 1964 года Михаил Александрович приехал на Урал. Заглянул он и в обком.
- Поздороваться зашел, а заодно с богатым урожаем поздравить, - сказал он. - В Каменском, Зеленовском районах, а также при въезде в Уральск плакаты видел: «Сдадим 65 миллионов пудов зерна!» Хорошие лозунги. Душа радуется.
- И мы рады не меньше! - заулыбался я.
Не задержался Михаил Александрович, тотчас уехал.
В конце октября того же года в Казахстане намечалась декада русской литературы и культуры. Тогдашние руководители республиканского Союза писателей Габит Мусрепов и Жубан Мулдагалиев позвонили мне и попросили узнать, будет ли Шолохов на декаде.
На даче писателя телефона не было, пришлось отправляться в дорогу.
Михаил Александрович, как выяснилось, рыбачил.
- Посидите, - предложила Мария Петровна. - Не должен задержаться, скоро будет.
Я, помнится, прихватил тогда с собой всю почту для Шолохова. Что удивительно, очень много ему писали, и сам он не ленился на письма отвечать. Выработанная с давних лет привычка...
Мария Петровна писем не вскрывала, но интересовалась, откуда они. Вот и сейчас, перебирая их, тихо бормотала:
- Из Москвы... из Ростова... из Англии...
На один конверт взглянула и бросила:
- А, с Плющихи...
- Это какая область? - спрашиваю.
- Это не область, это - один из районов Москвы. В самом центре сейчас, а была окраина. - Михаил Александрович в юности там жил, когда в гимназии учился.
- И после женитьбы вы в Москве на Плющихе жили?
- Нет, не на Плющихе, а в доме на углу улицы Георгиева.
Раз уж завязался такой разговор, я принялся спрашивать дальше:
- Как и когда вы с Михаилом Александровичем познакомились? Расскажите, если не секрет!
Мария Петровна улыбнулась:
- Когда я Мишу первый раз увидела, ему и восемнадцати еще не было. В епархиальном училище я училась, а тут - гражданская война, нас и распустили. Учительницей работала, когда меня на статистическую службу призвали. Помощницей к финансовому инспектору Шолохову определили. Беспокойной была работа. Кто-то доходы утаить хотел, кто-то жаловался, что землю ему неправильно отмерили, короче, налогов бы всем поменьше платить... А Михаил Александрович не любил, когда люди обходные пути искали. Правда для него святой была. Я, бедняжка, все расчеты домой таскала, ночами писала. Матери еще помогала, корову доила. А тут Миша в 1922 году в Москву на учебу уехал. Переписывались мы. В конце 1923 года он в нашу станицу Усть-Медведицкую приехал и сказал, что жениться на мне хочет. Свадьбы никакой не было. Время было тяжелое.
- Свадьбы не было, зато всю жизнь - вместе...
Мария Петровна опять улыбнулась и, не испытывая моего терпения, продолжила:
- Морозной январской ночью 1924 года добрались мы на санях до станции, оттуда - на поезд и - в столицу! До сей поры я Москвы-то не видела. В одной единственной тесной комнатушке ютились. И добра у нас никакого. Вместо стола - ящик. И одежонка бедная. Михаил Александрович 70 рублей получал, так половину заработанного он отцу с матерью высылал. Перебивались кое-как. Служба неприметная у него была - под началом управдома Мурумова. Человек он был покладистый, впустую Мишу не гонял и всегда, когда надо, отпускал, свои первые рассказы Миша в конторе и писал... Помню, даст мне рукопись и говорит, на-ка, почитай, как? Он и дома головы от писанины не поднимал. Некоторые вещи я переписывала. Позже это на машинке делать стала. Первой его сочинения читала...
И опять Мария Петровна улыбнулась. Хорошая у нее улыбка, от нее становилось легко и спокойно на душе.
Мария Петровна собрала письма стопочкой, положила на край письменного стола.
- Как бы ни хотели остаться в Москве, а жить день ото дня становилось труднее. Я не работаю, Мишиного заработка не хватает. К тому же и Светлана родилась. Летом 1926 года мы вернулись на родину - в станицу Усть-Медведицкую, в которой жили мои родичи. Отец мой атаманом станицы был. Атаманом, сами понимаете, казаки достойного человека избирали, лучшего из лучших. Отец ни за красных не был, ни за белых, и в гражданской войне не участвовал. Конечно, когда красные пришли, они его арестовали, но, как других, не стали наказывать... Миша тогда только начал «Тихий Дон» писать. Тишина ему требовалась, уединения искал. Все думал о том, что в гражданскую увидел, что участники войны ему рассказывали... Все-все вспоминал, через себя, как он говорил, пропускал, через свое сердце... Он и к церковникам тогда почему тянулся? Книжки тогда у попов хорошие были. Ну и, понятное дело, в архивах и библиотеках пропадал. И до сих пор бегает...
Нашу беседу с Марией Петровной прервало появление Михаила Александровича. Удачливым он с рыбалки вернулся. Я передал ему приглашение Союза писателей Казахстана на декаду русской литературы и культуры, на что писатель ответил:
- Десять лет прошло уже, как в последний раз был в Алма-Ате. Что может быть лучше встречи и общения с друзьями?! Но дальняя больно дорога, боюсь, тяжеловато это для меня будет. Большое спасибо! Пусть считают, что я - там, на декаде, со всеми...
Михаил Александрович написал телеграмму:
«Шлю сердечный привет всем участникам декады, а землякам - казахским писателям - от души желаю новых творческих успехов.
Ваш Шолохов».
Видя, что я мешкаю, писатель спросил:
- Что-то еще?
- Понимаете, участники декады к нам в область не приедут, а трудящиеся области желают встретиться с вами. Как на это смотрите?
- Положительно. С вами - уж так и быть...
На торжественное открытие декады в Алма-Ату пригласили и меня.
В Союзе писателей я встретился с Габитом Мусреповым и Жубаном Мулдагалиевым, передал им, что Михаил Александрович приехать не может.
- А, по-моему, хитрит Миша, - сказал тогда Мусрепов. - Десять лет назад он на съезд приезжал один, без Марии. Как водится, по гостям ходили из дома в дом, весело было, так все, помнится, как сговорились, допытывались у Миши, почему жену не привез? А он все отшучивался, в следующий раз, дескать, привезу, коримдик (плата за смотрины) готовьте... С женой, наверное, опять что-то не сладилось, а один теперь ехать не хочет - боится... Ну да ладно уж, шучу. Каждый раз, как видимся, спрашивает Миша - слышали ли вы, что в Уральском крае есть озеро Шалкар? Не просто спрашивает, а так, с укором, я же это чувствую. Почему бы, говорит, вам не заглянуть туда осенью, когда гуси улетают? Хотите, говорит, - из ружья пальнете, не хотите - отдохнете, обдумаете, про что писать, охота, говорит, писательскому делу никогда не мешала...
Мусрепов помолчал, а потом ударился в воспоминания.
- С Мишей мы давно дружим. Еще со времен выхода первой книги «Тихого Дона», а затем «Поднятой целины». Он был очень собранным, и смею сказать, что среди советских писателей скромнее всех одевался. До войны он был всегда в гимнастерке, опоясанной широченным кожаным ремнем, темно-синих галифе, невысоких, далеко не новых сапогах. Однако перед величием его таланта, мудрой его человечностью и простотой первоначальное впечатление от внешнего облика человека таяло буквально на глазах. Чтобы умело толковать о его творчестве, сначала нужно самому понять Шолохова. А это нелегко. Художественная мысль - это не перечисление событий. У Шолохова в произведениях каждая мысль - отображение эпохи, не случайный образный намек на характер и особенность времени. Сумеет ли кто-либо в последующем с таким художественным блеском описать свою эпоху, предъявив читателю не туманную завесу, а бездну мысли! Как горазды мы порой изводить себя и свой народ, борясь якобы с напастью, а на деле ничего не стоящей чепухой. Шарахаемся от испуга, если в наши книги попадет нечто, подобное некоторым проступкам Аксиньи и Дарьи. У Шолохова все даже нелицеприятные черты характера героев «Тихого Дона» изображены настолько очень выразительно, что, задумавшись, нетрудно понять - автор любит свои персонажи и страстно желает им избавиться от дурных привычек. Шолохов сумел миллионы своих читателей заставить глубоко задуматься над ценностями жизни, о взаимоотношениях близких, родных, отцов и детей, наконец, только этот величайший мастер слова способен заставить изумляться, плакать, страдать и скорбеть над прочитанным, нам очень многому еще у него учиться приходится! Писателей, подобно Шолохову, умеющих заронить в человеческом сердце глубокую мысль, на свете совсем немного. Вот почему справедливо говорить об огромном влиянии его творчества на общемировую культуру, на художественную идею нашей эпохи.
- Вот сидит Иван Петрович, - Габит Мусрепов глянул на Шухова, - который каждый год обещает Шолохову приехать, но слова не держит.
- Да, немножко неудобно перед ним, как-то не получается. Но все еще впереди.
Я попросил Ивана Петровича Шухова рассказать о Шолохове.
- С Шолоховым судьба свела меня в юности, в 1927 году. Мы с ним встретились в журнале «Крестьянская молодежь», где секретарем редакции работал Василий Кудашев, один из самых близких друзей юности. В этом журнале печатались «Донские рассказы» Михаила Александровича, здесь же были опубликованы и первые мои произведения. Все трое мы очень сблизились, сдружились. Сказывалось, наверно, не только определенное родство характеров. Тогда мы только начинали входить в литературу, но нас связывала общность жизненного материала и опыта: Шолохов - донской казак, я накрепко связал себя с темой сибирского казачества. Кудашев был выходцем из Воронежской области, и его роман «Последние мужики» тоже был посвящен переломному этапу в жизни русского крестьянства. Он погиб в ополчении в 1941 году под Вязьмой, и его имя в числе имен других писателей занесено на мемориальную доску в Центральном доме литераторов им. А. Фадеева.
- Приезжая в Москву, Шолохов останавливался у Кудашева в его маленькой квартире в Камергерском переулке (сейчас - проезд МХАТа), - продолжил Шухов. - Там не одну ночь провели мы в разговорах и спорах. Критики, анализируя мои романы «Горькая линия» и «Ненависть», нередко пишут о влиянии, оказанном на меня творчеством Шолохова. Должен подтвердить - влияние это было. Влияние незаурядной и обаятельной личности Михаила Александровича, его творческой одержимости. Считаю, что мне очень повезло - тесное, непосредственное общение с Шолоховым в самом начале моей писательской биографии во многом помогло мне в литературном самоопределении. Помню глубочайшие впечатления, которые вызвали у меня опубликованные первые главы «Тихого Дона». Они-то и послужили своеобразным импульсом к написанию «Горькой линии», вышедшей в свет в 1931 году. Роман «Ненависть» полностью вышел в свет раньше «Поднятой целины», но в нем по-своему преломились мысли, вызванные общением с Михаилом Александровичем.
- В начале 1932 года Шолохов приехал в Москву из-за задержки журналом «Новый мир» публикации «Поднятой целины», - Иван Петрович увлекся своими воспоминаниями. - Я и Кудашев были одними из первых, кому он прочитал начальные главы своего романа. До сих пор наизусть помню первые абзацы «Поднятой целины» - настолько поразила меня новизна и свежесть шолоховского стиля. Во время чтения раздался звонок - Шолохова приглашали в Кремль, к Сталину. Часа через два Михаил Александрович воротился сияющий и довольный - вопрос о печатании романа был улажен. Журнал «Новый мир» с главами из «Поднятой целины» трудно было достать - роман вызвал огромный интерес в самых широких кругах читателей.
- Вообще, нужно сказать, что Шолохов к казахской литературе проявлял особое внимание: не случайно в речи на съезде писателей Казахстана он сравнил ее с молодым орленком, который быстро и уверенно завоевывает все новые и новые высоты, - продолжил рассказ Шухов. - Личные и творческие контакты с Михаилом Александровичем у нас продолжались и в дальнейшем. Личная дружба связывала Шолохова с Мухтаром Ауэзовым, Сабитом Мукановым, Габитом Мусреповым, Михаил Александрович и сейчас неизменно интересуется развитием казахской литературы, с интересом узнает о новых писательских именах. Нужно сказать, что творчество Шолохова оказало на казах- скую литературу самое благотворное влияние, да иначе и не могло быть, поскольку глубина жизненного содержания произведений Михаила Александровича, выраженная с подлинно эпическим размахом, служит образцом для литераторов, стремящихся во всей полноте изобразить человеческий характер на переломных этапах истории. Сейчас я работаю над книгой мемуаров. Хочу написать в ней о людях, встречи с которыми не только стали для меня запоминающимися и радостными, но служили творческим стимулом. И, конечно же, особо хочется рассказать о дружбе с Михаилом Александровичем Шолоховым, личность и творчество которого являются для меня предметом восхищения и гордости.
Я сказал о намечающейся встрече тружеников области с великим писателем.
- Очень хорошо придумали, - поддержал Габит Мусрепов. - У нас, кстати, малахай и чапан для Миши заготовлен. Подарите там, на уральской земле, от нашего имени.

Бисен ЖУМАГАЛИЕВ