Эта фраза принадлежит прекрасному человеку и большому поэту Булату Окуджаве, который отозвался на появление нашей «Надежды» небольшим, но очень емким и умным посланием.
А дело было так…
Сразу же после наступившего 1992 года мы собрались в маленькой комнатке (видимо, ранее служившей подсобкой) общежития завода металлоизделий.
Мы – это сотрудники редакции новой газеты – редактор Юрий Баев, ответственный секретарь Альвина Коротина, корреспонденты Наталья Смирнова, Ольга Кочубей и я, а также машинистка Галина Дырдина, Гилия Валиахметова, Альфия Кутищева. Комната была настолько тесной, что в ней впритык умещались лишь два стола и два стула. К тому же она еще и не отапливалась. Но ни на тесноту, ни на холод мы не обращали внимания. Наше тогдашнее состояние можно определить двумя словами: азарт и одержимость. Вот тогда, обсуждая первый номер газеты, я предложила Юрию Васильевичу попросить автограф у Окуджавы, зная, что ни один поэт так часто не обращался к слову «надежда», как Булат Шалвович. Выслушав просьбу, Окуджава попросил позвонить на следующий день, «чтобы подумать». В назначенное время мы снова набрали его номер и услышали те самые прекрасные слова, о которых многие читатели «Надежды» наверняка хорошо осведомлены.
Как мы радовались этим словам и гордились ими! Но, к сожалению, на газетной полосе они потерялись. В самарской типографии, где печаталась газета, верстальщики вмонтировали их в мою заметку «Я строил замок Надежды», даже не выделив их черным шрифтом, как мы указали в макете.
Говоря о начале «Надежды», нельзя с благодарностью не упомянуть Валерия Кинжегалиевича Джунусова, главного инициатора создания новой газеты. Тогда еще не было «Конденсата», в то нестабильное время В. Джунусов был избран сопредседателем движения «Демократическое Приуралье». Объявленная перестройка обернулась всеобщим кризисом, распад Союза вселял неуверенность, рыночные отношения больше походили на базарные. В первой редакционной статье Ю. Баев писал: «…мы не любим вздора и вранья вообще, а тем более напечатанных в газете… еще больше мы не любим холуйства и готовности угождать. Плохо, когда это происходит с отдельной личностью, но вдвойне отвратительно, когда это делает газета на глазах у тысяч людей… Мы считаем, что нельзя жонглировать мнением людей, приспосабливая его к стремительно меняющейся конъюнктуре. В то же время опасно зацикливаться на колебаниях политического барометра, потому что нас ждут темы вечные, непреходящие, без которых немыслима нормальная земная жизнь…»
Я не случайно привела такую длинную цитату. За пятнадцать лет многое изменилось. Слава Богу, к лучшему. А «Надежда» осталась верна тем принципам, о которых заявила в своем первом номере.
Но вернемся к началу. Безусловным лидером редакции являлся Юрий Васильевич Баев. Напичканный идеями и темами, он владел политической ситуацией в городе, просчитывал ее на несколько ходов вперед и всегда был верен сверхзадаче новой газеты. Он, действительно, никому не угождал ради сиюминутной выгоды. Больно писать о нем в прошедшем времени, - жажда жизни в нем была огромной. Она проявлялась во всем: в его темпераменте, обаянии, бесконечных выдумках. Это он придумывал номера газеты под знаком какого-нибудь литературного произведения. И на ее страницах оживали Ходжа Насреддин, герои Салтыкова-Щедрина и «Волшебника Изумрудного города». Он приводил в редакцию политиков и экстрасенсов, музыкантов и поэтов. «Надежда» открыла Уральску творчество Александра Ялфимова, ныне члена Союза писателей России, и поэтессы Веры Агафоновой. Постоянным автором газеты был Борис Борисович Пышкин – легенда нашего города.
Нынешняя «Надежда» повзрослела, стала основательнее, спокойнее. Возраст обязывает. Но понятия добра и достоинства остаются для нее неизменными. Все эти года она находится в числе лидеров городских газет. Она заняла свою нишу в информационном поле. После «Пульса» - это вторая городская газета, отмечающая свое пятнадцатилетие. И хотя в ней я проработала неполных два года, этот праздник «Надежды» я считаю и своим. Поэтому всех надеждинцев и ее читателей поздравляю с этой значительной датой. Пусть с годами она утроится и удесятерится, пусть растет число ее друзей и единомышленников. Ибо, как сказал Булат Окуджава,
«Ведь у надежд всегда счастливый цвет,
Надежный и таинственный немного…»

Татьяна АЗОВСКАЯ