Из дневника:
«Наши взаимоотношения начинались очень романтично. Он - уверенный в себе обеспеченный мужчина, я – молодая, красивая, как мне говорили, женщина. Вскоре взаимная симпатия переросла в нечто большее. Словом, я встретила настоящую любовь.
К его приходу всегда был накрыт стол. Он старался быть обходительным, говорил комплименты, засиживался допоздна, а иногда оставался ночевать. Правда, у него была семья и дети, но меня это нисколько не смущало. Я просто любила и ни о чем не хотела задумываться всерьез.
Так продолжалось около двух лет. Забеременев в первый раз, я сделала аборт. Во второй раз идти на аборт побоялась и решила рожать. Как только он узнал о моем решении, между нами словно пробежала черная кошка. Мы стали заклятыми врагами. А причиной всему… ребенок, которого он отказался признавать.
Но я решила идти до конца. У моей дочки должен быть отец, который тоже обязан принимать участие в ее содержании».

Ималова обратилась в городской суд с иском на Аюпина об установлении отцовства и взыскании алиментов на дочь. Чтобы доказать отцовство, истица просила городской суд назначить судебно-медицинскую экспертизу, заключение которой повергло ее в шок. Отцовство Аюпина в отношении ребенка Ималовой по результатам экспертизы было исключено.
Однако Ималова с этим решением не согласилась. По ее уверениям, именно Аюпин является отцом ребенка, а образцы крови, как она считает, просто-напросто подменили. В судебном определении говорится, что Ималова видела, как в Центре судебной медицинской экспертизы, где и проводился забор крови, Аюпин беседовал с заведующей отделением и, возможно, по ее мнению, договорился...
Суд по заявлению истицы назначил повторную экспертизу, но ответчик отказался участвовать. Кроме того, на судебном заседании он не признал иск, указывая, что отцом ребенка являться не может, поскольку с Ималовой никогда не встречался, не вел с ней общее хозяйство, не думал заводить детей и, тем более, не намерен бросать свою семью.
Как следует из судебного решения, ответчик Аюпин представил суду и другие доказательства. По ходатайству представителя ответчика суд допросил свидетелей, которые также отрицали какое-либо общение между Ималовой и Аюпиным. В итоге, принимая во внимание, что Ималова не представила суду никаких доказательств, в иске об установлении отцовства ей было отказано.
Ималова подала апелляционную жалобу в коллегию по гражданским делам областного суда, мотивируя свое несогласие тем, что суд нарушил нормы процессуального права.
Областная коллегия, в свою очередь, оставила апелляционную жалобу Ималовой без изменения. В постановлении коллегии говорится: «Ссылка истицы на то, что уклонение ответчика от повторной экспертизы следует расценивать как признание заявленных требований, не может быть принята во внимание. Происхождение отцовства от конкретного лица должно подтверждаться достоверными доказательствами. Для проверки доводов истицы о возможной замене крови ответчика суд всесторонне исследовал обстоятельства забора крови у сторон при производстве экспертизы. Нарушений или наличия условий для возможной замены крови установлено не было».
Отказала в возбуждении надзорного производства и надзорная коллегия областного суда: «Решение суда вынесено с учетом представленных сторонами доказательств и в соответствии с нормами материального и процессуального права».
Крутой поворот в эти события внесли судьи надзорной коллегии по гражданским и административным делам Верховного суда Казахстана, куда и обратилась уверенная в своей правоте Ималова. Вот что написано в постановлении надзорной коллегии Верховного суда: «Заявитель утверждает, что экспертиза не была проведена в связи с неоднократной неявкой ответчика, поэтому считает, что поскольку ответчик уклоняется от участия в производстве и чинит препятствия ее проведению, то в связи с пунктом 10 статьи 66 и пунктом 8 статьи 91 ГПК считается, что содержащиеся в удерживаемом доказательстве сведения им признаны. В этой связи суд должен был применить требования указанных норм закона и признать факт отцовства ответчика в отношении дочери Ималовой установленными».
Таким образом, было возбуждено надзорное производство. Кроме того, надзорная судебная коллегия Верховного суда пришла к выводу: решение суда и постановление коллегии по гражданским делам областного суда отменить, и дело Ималовой направить на новое рассмотрение в тот же суд, но уже в ином составе.
Коллегия Верховного суда посчитала, что при установлении отцовства заключение экспертизы, в частности, генной дактилоскопии, обладающей предельно высокой степенью достоверности, является более существенным доказательством. «По мнению заявителя ходатайства, назначая повторную экспертизу, суд тем самым не согласился с результатами проведенной экспертизы, следовательно, не должен был принимать ее выводы в качестве доказательства, опровергающего требование истца».
Чем закончится эта история, пока не ясно. В любом случае конечную точку поставит суд. Грустно, что малолетний ребенок оказался заложником непростых отношений двух взрослых, каждый из которых пытается сейчас доказать свою правду. Отец и мать, если они, конечно, таковыми являются, в равной степени несут ответственность за судьбу ребенка, рождение которого и послужило началом столь долгого судебного разбирательства.
- Ложь Ималовой не доказана, пока не будет однозначного результата экспертизы, на которой она настаивает, - отмечает представитель истицы, в роли которого выступил юрист общественной приемной «Надежды» Шакир Суханбердин. – По логике, стала бы истица, не уверенная в отцовстве, настаивать на повторной экспертизе, за которую ей вновь придется заплатить 75 000 тенге? В этой ситуации, когда нет очевидных доказательств, только экспертиза может разрешить вопрос, от которого ответчик пока уклонился.

Мария ПЕТРОВСКАЯ
(Фамилии героев изменены по этическим соображениям)