Даты и юбилеи бывают разные. Одни – с букетами цветов, другие, как сказал поэт, - со слезами на глазах. Ровно 80 лет назад политбюро ЦК ВКП(б) издало постановление о раскулачивании зажиточных крестьян и отправке их в ссылку. После этого предстояло провести полную коллективизацию всех жителей сельской местности. То есть согнать добровольно-принудительно в колхоз, так называемое коллективное хозяйство.

Партия сказала, - значит, надо выполнять строго в указанный срок. Так в небольшом поселочке Вечный, который входил тогда в Пугачевский уезд Самарской губернии, это мероприятие провели с половины ноября по 15 декабря 1930 года по списку, составленному сельсоветом. Так вот, подгоняли с утра к дому обреченного пять-шесть саней-дровней. В дом входил председатель сельсовета, в кожаных штанах, с револьвером на боку в сопровождении бойца с винтовкой. На сборы давали 60 минут. С собой разрешалось брать смену белья, продукты, через час погрузка на сани и - вперед, в уездный город Пугачев. Все оставшееся конфисковалось в пользу вновь созданного колхоза. И никаких разговоров и роптаний. Для порядка – выстрел из револьвера в воздух.
Пугачев напоминал собой в те дни растревоженный муравейник. Ежедневно из хуторов везли ссыльных. Здесь же они строили времянки, вернее, просто навесы из досок. Где-то с месяц вечняне ожидали своего наказания. Статья была всем одна – десять лет высылки.
И вот подали так называемые телячьи вагоны. По армейским нормам в них было положено перевозить восемь лошадей и 32 красноармейца. А ссыльных запихивали по 50-60 человек в вагон. И что самое дикое – в полу не делали отверстия для отправления естественной нужды. Выходить же из вагона нельзя, стрелок с винтовкой тут как тут. И люди ножами по очереди резали пол. Один из командиров перед отправкой эшелона выстроил красноармейцев и приказным тоном произнес: «Вот это отродье, которых вы будете сопровождать, - это не люди. Это враги народа».
И пошел эшелон с обреченными в далекие карагандинские степи. Путь неблизкий, зима, обогрева никакого. Стрелки на остановках заносили тела умерших стариков и детей в свой вагон, затем на ходу выбрасывали под откос. А оставшихся кормили так - в день стакан воды и 300 граммов хлеба. Раз в три дня на узловых станциях давали в ведрах суп, если это можно было назвать супом.
Пунктом назначения была станция Осокаровка близ Караганды. Людей встречали лязг затворов и лай собак. Расселяли во всякие захудалые помещения, где была хотя бы крыша. Правда, с питанием здесь немного наладилось. Умерших забирали регулярно, а куда девали, неизвестно.
Ждали весны, и она пришла. Людей семьями стали вывозить в степь. Комендант, как называли человека, которому доверили жизнь ссыльных, забивал колышек с табличкой: «Поселок №…», так создавались поселения в степи. Номерные названия просуществовали вплоть до целинной эпопеи. Жилища строились сообща, типа овощехранилищ – рыли котлован, затем из снятого дерна выкладывали стены высотой в метр. Зиму 1931-1932 годов спецпереселенцы уже встречали в собственных «хоромах». Главное – была крыша над головой и свой очаг.
За период с конца 1930-го по 1932-й год ссыльные недосчитались многих. Дальше жизнь стала налаживаться, начали пахать землю, разводить скот, птицу.
Но через десять лет грянула Великая Отечественная война. Мужскую часть ссыльных отправили на фронт.
После окончания войны оставшимся в живых дали свободу, и они стали разбредаться, разъезжаться кто куда. В номерных поселках оставаться не хотели, но и на свою родину, в поселок Вечный, никто не вернулся…
Такой вот «юбилей» отмечается в эти дни в селе Красноармейском.

Петр КОСИЦЫН